От удара ногой дверь широко распахнулась. Кожаный человек очутился у стола, прижав начальника к керосинке и кульку. Их так и высветило рыжеватым заревом.
– Ну? – прохрипел ворвавшийся, щупая на поясе.
– Что?
– Будем ваньку валять?
– Оставьте! Что вам угодно? – заверещал Арнольд Андреевич, упираясь в могучую грудь кожаного побелевшими кулаками.
– На Усть-Лодзьву от Шантырей – пятьдесят штыков, патронов – ящик, на полчаса, ни пулемета, ни пушчонки, сзади белые, а ты тут шутки шутить?
– Какие штыки?! – отбивался Арнольд Андреевич. – Какие штыки, что вы врываетесь? Чего вам надобно?
– Белые. Через два часа. Будут здесь, – отрывисто проговорил комиссар. – У меня на разъезде пятьдесят красногвардейцев. Почему следование прекращено?
– Пути разбиты. Ничего сделать нельзя-с. Вчера был подрыв. Кстати, с вашей стороны! И вы осмеливаетесь…
– Осмеливаюсь! Кто взорвал пути?
– Да откуда я знаю?! – взорвался начальник. – Приехали так же, в ночь, расстреляли у сарая каких-то пленных, орали, искали спирт, заложили динамитные шашки и разворотили дистанцию, будь они неладны! Со звездами на фуражках! Точь-в-точь как вы!
Комиссар, снимая фуражку, левой рукой отирал пот, правой вынимал маузер. Вынув, взвесил в руке, осматривая комнату с высокими потолками, затаившими казенную пристанционную лепнину.
– Контра. Саботажники, – выдавили спекшиеся губы. Свириденко охнул и попытался выбежать. Вслед ему прогрохотал выстрел. По комнате поплыл удушливый запах пороха.
– Подлец! Свинья! Что вы сделали? Что вы сейчас сделали? Бандит! Вы убили Свириденко, моего обходчика! Честнейшего человека! – Начальник участка висел на стальной руке, безуспешно пытаясь вырвать маузер. – Вы ответите за это убийство! Вы…
Комиссар рассматривал конвульсирующую контру, потом стряхнул с руки путейца, навел на него ствол.
– Мерзавец! Бандит! Убейте меня, но вы ничего не добьетесь! Для вас вся Природа – саботаж! Все – саботаж! Но саботаж подлинный, натуральный – это вы сами! Кабы не ваши социальные бредни, не ваши бесконечные расстрелы, здесь были бы и люди, и вагоны, и билеты, и грузы, и духовая музыка, и Свириденко бы кричал: «Готово!» А вместо того вы тут стоите, как идиот, и целитесь в меня! Убейте! Свириденко вы уже убили! Остался я. Пусть вокруг вас все опустеет! Пусть вам станет хоть на миг страшно, что вы здесь один с этой гадостью в руках, стоите и не знаете, что вам делать! Дурак, олух, кретин, осел, скотина!
Рука с маузером стала опускаться еще до последних ругательств. Кожаный пересек комнату и схватил Арнольда Андреевича за грудки.