Сама картина убийства особых вопросов не вызывала. Проникнув в квартиру, убийца вооружился бронзовым тигром и шнуром от жалюзи и спрятался в чулане. Если изначально он и замышлял напасть на Сару, как только она войдет, от этого намерения ему пришлось отказаться, поскольку с Сарой явился ночной портье, открывший ей дверь.
Она тут же прошла к телефону в гостиной, чтобы позвонить мне. И конечно, нападать на нее во время разговора было неразумно. Когда же убийца услышал, что Сара возвращается в прихожую, он или не знал, что она не повесила трубку, или не смог устоять перед столь близкой целью, или же опасался, что она собирается выйти из квартиры. Как бы то ни было, он напал.
Совершив преступление, он вышел из квартиры, спустился по лестнице и либо обнаружил, что в главном вестибюле никого нет, и покинул здание через парадный вход, либо спустился в подвал и скрылся через служебный проход.
Обнаруженные в квартире отпечатки никому из подозреваемых не принадлежали. На бронзовом тигре их не оказалось вовсе, равно как и на дверной ручке чулана.
Полиция отчаянно искала мотив. В случае с Присциллой Идз он просматривался с той же очевидностью, что и нос на физиономии, и подходил всем пяти фигурантам. С Сарой Яффе ничего подобного не наблюдалось. Для кого-то из софтдаунцев убить ее своими руками или же подослать к ней наемного убийцу только из-за угрозы иска было бы чистым безумием, а никто из пятерых как будто безумием не страдал.
Выявление мотива у кого-то из них послужило бы огромным подспорьем, и именно этой цели были подчинены допросы подозреваемых. Два из пяти часов, что Кремер и я провели с Хелмаром, ушли на тщательное и подробное выяснение его отношений с Сарой, от начала и до конца.
Пэрли основательно ввел меня в курс дела. Вряд ли он что-либо утаил. И я был тронут. Когда официант принес счет и сержант попробовал настоять на совместной оплате, пошутив, что городские полицейские не голодают, я счел делом чести выложить всю сумму. В конце концов, я получил сполна за все съеденное им.
Ему было известно, что мое жалованье больше его заработка раза в четыре. И это при том, что у Вульфа мне обеспечен бесплатный стол и кров. Но он не собирался лакомиться жареными моллюсками за счет какого-то чертова плутократа. Пришлось заявить, что, раз уж я его пригласил, на кону стоит мое доброе имя.
На улице мы расстались. Он двинулся на запад, а я – на Леонард-стрит. Мне предстояло выбрать между Фомосом и Питкином, и по пути я проголосовал за Питкина.