— Отличается от штатовской, но вполне съедобно.
Типичная туристка, подумал он с умилением. Всегда-то им хочется, чтобы было как дома. Зачем тогда путешествовать, если нет желания изведать новые ощущения?
— Dis-moi се que tu manges, je te dirai ce que tu es.
Она уставилась на него в замешательстве.
— Простите, что?
— Скажи мне, что ты ешь, и я скажу, кто ты, — повторил он по-английски. — Так сказал Брилла-Саварен. Некоторые называли его величайшим поваром на земле.
— А я думала, что это — сорт кофе, — пожала она плечами. — Ладно, вы доказали, что я — тупая американка. Принято.
— Не стоит желать привычного в новой стране, это я вам точно говорю. Особая прелесть — питаться тем, что едят местные жители.
— Мой желудок наверняка с вами не согласится.
Он прыснул, услышав ее горестный тон.
— Он приспособится, уж поверьте.
— Последний раз я это слышала от мамы, когда она кормила меня рыбьим жиром.
Он засмеялся в голос, обожая ее искаженное чувство юмора. И все же он знал, что это влечение — на самом деле отвлечение, которое в данный момент совершенно излишне. Сколько неимоверных словопрений потребовалось, чтобы добиться академического отпуска, и он не должен тратить время зря.
Когда через несколько минут принесли счет, Лесли поняла, что она попала в беду. Она не успела поменять валюту. Наверно, можно будет записать на свою гостиничную карточку, но не оставить на столе чаевые для официантки, которая проявила такую услужливость, — это гадко. Быть может, Майк окажется джентльменом и заплатит…
Подняв глаза, она опять обнаружила его в муках поиска: он хлопал себя по карманам, извлекая отовсюду мелочь и сооружая на столе столбик из монет. Стало ясно, что этот человек организован не лучше голубиной стаи, покой которой был внезапно нарушен котом. Лишнее свидетельство того, что на сей раз Гэрри прокололась со своим предсказанием.
Такой субъект довел бы до белого каления консультанта по вопросам организации рабочего времени за какую-нибудь пару часов.
— Заплатите мне свою половину, — потребовала она, протягивая руку.
Он замер в процессе разворачивания скомканной пятифунтовой банкноты.
— Что?
— У меня нет пока английских денег. Дайте мне вашу долю, а я попрошу включить счет полностью в мою карточку.
— Но почему вы должны платить за то, что съел я?
— У меня нет наличных, — повторила она.
— Ну и что?
— Я хотела дать официантке чаевые наличными, а не включать их в счет. Это гадко. Поэтому дайте мне вашу долю, и тогда я смогу дать чаевые.
— А как же я?
Он был искренне озадачен. Она не могла понять, дошли ли до него ее слова сквозь непонятную пелену, окружавшую его. Должно быть, то был дым его трубки.