Ну, а поскольку жалеть себя и терзаться от подставы было не в моих правилах, я плюнул на весь этот сюр и с головой ушел в работу училища. Там было еще очень немало вещей, которые надо было привести в порядок, модернизировать, а то и вовсе создать заново. А тут еще и очередная техническая идея пришла в голову, после разбора принципов работы конструктов в домашней системе водоснабжения. Ну да, не по чину, так, когда меня это останавливало? Правда, Рольф – наш техник, был в диком шоке, когда понял, что я не просто хочу проконтролировать его работу, а всерьез заинтересован используемыми им приемами. Он у нас недавно, и пока не успел освоиться. Ну ничего, годик поработает, еще не к такому привыкнет.
На самом деле, в работе Рольфа с сантехникой, меня заинтересовал один конструкт, создающий в определенном объеме необходимое давление. Конструкт простейший, а областей применения у него… хм, даже на первый взгляд, просто немеряно. Вот я и устремился к Горбунову, нашему признанному повелителю чертежей и схем, глядишь, чего умного подскажет.
Войдя в просторный зал, отведенный под инженерный и художественные отделы нашего производства, я окинул взглядом сосредоточенно работающих людей и, прошагав через все помещение, кивая на ходу в ответ на приветствия, миновал порог второго зала, куда меньшего по размерам, но куда более захламленного. Личная мастерская нашего главного инженера, можно сказать, святая святых "Четырех Первых".
— Гордей Белозорич, добрый день, — окликнул я закопавшегося в бумаги Горбунова.
— А, Виталий Родионович, и вам доброго дня, — отвлекшись от очередного чертежа, улыбнулся тот и, потерев глаза, решительно помотал головой. — Подождите, друг мой, я приготовлю кофий. А то совсем заработался. Ничего не соображаю.
— Так ведь еще и полудня нет, — удивился я, наблюдая, как инженер священнодействует над туркой.
— А я здесь со вчерашнего дня окопался, всю ночь работал… — признался Горбунов и кивнул в сторону какого-то вороха тряпок сваленного в углу зала. — Собственно, как и Леопольд Юрьевич.
Только тут я опознал в куче тряпья, свернувшегося калачиком второго инженера и, по совместительству, первого ментального конструктора объединения, Попандопуло. "Лёвушка", как некогда прозвали его наши дамы, спал, что называется, без задних ног и даже пленительный аромат свежесваренного кофия, распространившийся по залу, не смог выдернуть его из объятий Морфея. Ну да ладно. Пусть спит.
— Рассказывайте, Виталий Родионович, — пригубив горячий напиток, Горбунов поставил чашку точно по центру небольшого блюдца и с любопытством уставился на меня. Пришлось и мне отвлечься от кофия.