И мы побежали с горы вниз. Сначала по редкому лесу, покрытому тягучим, низким стелющемся туманом. Здесь, наверное, когда-то жили первые люди Гедамболы. А потом лес кончился. Обрыв. Скалы. Мы остановились, тяжело дыша, я сразу же плюхнулась на мох и стала нянчить свои пятки. Бежать босяком – никому не советую.
Вдруг мы почувствовали, как лес за нашей спиной зашевелился, будто кто-то мазнул невидимой рукой по веткам. Мы услышали громкий, глубокий вздох и в ужасе обернулись Высоко в воздухе, расправив руки, в своем невообразимом голубом платье парила хозяйка Гедамболы. Она была бы почти неразличима на фоне яркого неба, если бы не сияние. Ее небрежно обкромсанные волосы, кое-где совсем короткие, разевались, будто лохматая шапка. И вот что. Она наконец-то повернулась лицом к Гедамболе, то есть и к нам тоже. Мне не было видно, но спорю на что хотите, она нам улыбалась. Потому что вздох, который мы услышали, был вздохом облегчения. Несколько секунд прошло, будто несколько дней, женщина хлопнула в ладоши у себя над головой и растаяла, словно ледяная, прозрачная тень.
– Всегда говорила, – прокомментировала моя невозможная мама, – на новолуние надо подравнивать концы. Иначе, видишь, что бывает. Ум за разум.
Но вдруг все отрезанные волосы-ветры разом ожили. Огромным спутанным клубком они, взревев, понеслись с горы, увлекая нас с мамой за собой. Мы цеплялись друг за дружку. Я с ужасом смотрела вперед, выглядывая, куда нас выбросит, а мама зажмурилась и дико орала. Мы летели на скалы.
На Гедамболу неслась буря.
Эти ветры вовсе не были милосердны к нам. Они мотали и швыряли то, что попалось им в руки, из стороны в сторону, но зато они и не дали нам разбиться. Они слегка поутихли только ближе к тому месту, где река делает петлю. А может, мы просто съехали в самый хвост бури, как съезжают по горке в зимний день. Довольно резво яростный клубок миновал предгорье и понесся над лесом. Мы с мамой напоминали вылетевшие из пушки ядра, если только ядра могут размахивать руками и ногами и истошно орать.
– Тебе за это внизу спасибо не скажут, – крикнула я маме в самое ухо – довольно сильно оттопыренное, как и у меня.
Она кивнула, а потом вдруг лицо у нее стало проказливым.
– Твой папа будет доволен, еще бы – столько работы!
Вот уже и наш замок. Это вам не на волке скакать – раз, и дома. Мы летели то вверх тормашками, то как попало, перепутавшись, но рук не разжимали. А хватка у нас обеих – дай бог каждому. Про таких говорят – «двинет – забудешь, на какой стороне головы у тебя глаза!»
Мы даже не заметили, как пронеслись мимо замка. Теперь я видела внизу деревни, дома и подворья, которые выглядели ухоженными и вполне довольными собой. Ставенки на окнах и заборы были повсюду покрашены в жизнерадостные цвета. Людям Гедамболы, кто бы они ни были и как бы ни выглядели, явно нравилось здесь жить. Стадо овец, чья шерсть от ветра колыхалась, как высокая, густая трава, дружно подняв головы, провожало нас задумчивыми взглядами.