Немцев погнали следом за телегами. Они, мгновенно протрезвев, быстро бежали вместе со всеми. Только спавший на первой телеге все еще безмятежно лежал на мешках в расстегнутой шинели. Его трясло и подбрасывало, и, казалось, он вот-вот выпадет из повозки. Сапог на нем уже не было. Френч, лежавший под головой, тоже исчез.
— Полевкина обул? — спросил Воронцов Нелюбина и кивнул на разутого немца.
— Обул.
— А френч кто взял?
— Не знаю.
— Вам только волю дай. — И, повернувшись к обозу, крикнул: — Раздевать немцев запрещаю! Они — пленные! К пленным относиться с достоинством! Вы — бойцы Красной Армии! Не забывайте об этом!
И тут среди бойцов поднялся галдеж. Каждый из них уже присмотрел для себя обнову. Лишение трофея восприняли как несправедливость, вытерпеть которую было нельзя.
— Да придушить их тут, чтобы и патронов не тратить! — закричали в колонне.
— Таскай их еще с собой по лесу…
И тотчас по колонне вспыхнуло разом — будто к огню поднесли облитые бензином факелы, и они, охваченные единым пламенем, разгорались с каждым мгновением все сильнее и сильнее:
— Братцы! А правда, чего мы их ведем?
— Может, ты, Курсант, и кормить их прикажешь?
— Да какой он нам командир? Мы его и не знаем!
— Дави, братва, фрицев!
— Разбирай продукты! А то, похоже, командир нас и кормить не собирается!
Колонна остановилась. Немцы, сбившись в кучу, стояли возле повозок. Они затравленно смотрели по сторонам. Один из них что-то сказал, и они тотчас начали быстро раздеваться. Одежду и сапоги кидали под ноги. Одежда тут же с ожесточением расхватывалась.
Нелюбин толкнул Воронцова, шепнул:
— Надо что-то делать.
— Петров, — окликнул Воронцов танкиста, — отведи-ка своих. Вон туда, к березе, разверни шеренгой и возьми на изготовку.
— Но, командир…
— Я тебе приказываю.
Танкисты, Григорьев и стрелок Калюжный тут же выстроились на полянке и вскинули винтовки.
— Товарищи бойцы! — крикнул Воронцов. — Немедленно прекратить грабеж!
— Это не грабеж, командир. Видал бы ты, Курсант, как они нас обдирали.
— Чего ты их жалеешь? Провели бы тебя в колонне, по-другому бы заговорил.
— А я говорю — прекратить! Немедленно!
— Да пошел ты! — тут же отозвалась толпа злым, уверенным эхом.
— Ты нам не начальник! И не тебе нам правилку устраивать!
И тогда он, сделав полуоборот к шеренге танкистов, стоявших на изготовку, скомандовал:
— Отделение, заряжай!
Клацнули затворы. Толпа сразу затихла. Заводилы втянули головы в плечи. Те, кто успел чем-то разжиться, молча запихивали трофеи за пазуху.
— А теперь слушай мою команду! — Воронцов стоял против них, не снимая с плеча винтовки. Он знал, что Нелюбин и Смирнов рядом и что они готовы открыть огонь при первой же попытке приблизиться к нему. — В одну шеренгу — стройсь!