– А, это вы, – бросил Энвер, и Пантелеймон, кивнув в ответ, решил, что поздно изображать удивление от того, что албанец впервые заговорил с ним на знакомом им обоим языке.
– Нашли работу? – внезапно добавил Энвер.
– Эээ, – сказал Пантелеймон. Он понятия не имел, как реагировать, когда о работе его спрашивает кто—нибудь еще, кроме жены и дочери.
– Ладно, – сжалился Энвер. – Что—нибудь да подберем. Ну идите, – кивнул он на дом опешившему Берку. – госпожа Серафима ждет.
Какая она госпожа, подумал Пантелеймон, но войдя в дом, застыл как вкопанный. Серафима сидела за столом, положив ногу на ногу и по этим самым ногам, а еще по глубокому вырезу Берку понял, что кроме халата на супруге ничего нет. Серафима не то чтобы встречала мужа, она просто отдыхала за столом, пила апельсиновый сок из высокого стакана и как бы между прочим заметила, что в дом кто—то вошел.
– А, это ты, – сказала она, не сделав ни малейшей попытки встать. – Что так рано?
Взмахнув волосами, Серафима окончательно спалилась. Подозрения сошлись, откладывать выяснение отношений мог лишь законченный патологический рохля.
– Что здесь происходит? – насупился Пантелеймон. – Что, блядь, в этом доме происходит?!
– Ты чего орешь? – не изменившись в голосе и не переменив позы сказала Серафима. – Ты кто вообще такой?
– Я?! Ах ты ссук…
– Заткнись, – хладнокровно перебила Серафима. – И засунь свои угрозы себе в задницу. Тупое ничтожество! Это ж надо было додуматься – прятать деньги в фотоальбом!
– Как? – удивился Пантелеймон и сразу размяк. – Значит, ты мне поверила?
Серафима вздохнула.
– Такое могло прийти только в твою безмозглую башку, – сказала она. – Конечно, поверила: столько лет жить с идиотом.
– Серафииимааа, – заныл Берку.
– Заткнись, говорю, – повторила жена и поднялась со стула. – И запомни. В мою личную жизнь не вмешивайся.
– В какую личную? – открыл рот Пантелеймон. – Значит, это правда?
– Что правда?
– Ну, – беспорядочно водил руками Пантелеймон. – Ну это… Ну, ты и этот…
– С Энвером, что ли?
Сглотнув слюну, Берку кивнул.
– Господи, – всплеснула руками Серафима. – Да он же ребенок еще! Хотя и не ленивый в постели, не то что законный партнер. Чего пялишься? – окликнула она Пантелеймона, хотя тот и потупил взгляд. – Нет денег, нет и любви.
– Деньги, – взглянул на супругу исподлобья Пантелеймон, – деньги приносит Виорика. И пока она зарабатывает, барахтаясь с чужими мужиками, ты значит вот.
– А это? – и Серафима помахала купюрой в сто евро. – Или и после этого скажешь, что твоя жена не работает?
Пантелеймон еще больше помрачнел.