Берку выплывал еще трижды и трижды нырял в воду, пока, после очередного погружения, не коснулся руками дна. Выйдя на берег, Пантелеймон обернулся. С парома слышался треск стрельбы, но пули о воду не разбивались, да и людей у борта он не приметил. Присмотревшись, Пантелеймон все понял. Стрельба велась с противоположного борта, в ответ же паром обстреливали сразу из нескольких подъехавших к пристани машин. Итальяшки, подумал Пантелеймон и невольно пригнулся.
Он вдруг понял, как сильно промерз и что на нем нет ни одного сухого сантиметра. Сквозь джинсы потерев ноги, он вспомнил про бумажник в заднем кармане и выругался вслух. К счастью, и деньги, и паспорт совершенно не намокли – спасла сельская привычка заворачивать кошелек и документы в целлофан. Чтобы хоть как—то согреться, он стал карабкаться по спускавшимся к воде камням и уже через минуту присел, прислонившись к ограждению, за которым располагалась автомобильная парковка. Еще раз перелистав паспорт и убедившись что деньги – триста семьдесят евро из тех, что одолжил на дорогу покойный Энвер, – совершенно сухие, Пантелеймон упаковал их в бумажник, завернул в пакет, а пакет попытался сунуть в передний карман.
Вышло у него плохо – в кармане что—то мешало. Пульт для угона, вспомнил Пантелеймон и встав на колени, вынул его дрожащей рукой.
– Ну не сука, а? – сказал Берку, разглядывая пульт. Устройство, конечно, намокло, и Пантелеймон даже решил, что стекающие по усику капли – доказательство того, что вода проникла и внутрь аппарата.
Он снова оглянулся. Сразу за ограждением стояли четыре автомобиля, за ними, в следующем ряду, еще с десяток. Вздохнув, Пантелеймон нажал на кнопку разблокировки дверей и, крякнув, сел себе на пятки. Четыре ближайшие машины отозвались одновременно, подмигнув Пантелеймону фарами и просигналив квартетом. Вторым нажатием кнопки Берку заблокировал двери машин и лег под ограждением. Может, подумал он, решат, что сигнализация сработала в ответ на стрельбу в порту. Да и кто будет обращать внимание на какие—то машины, когда такая каша заваривается.
А в порту и в самом деле разворачивалась полномасштабная война. Полицейские машины с мигалками – две, три, пять, – влетали на набережную. Из них выскакивали полицейские и, совсем как в американских фильмах, прикрываясь дверцами автомобилей, целились то ли в пассажиров парома, то ли в тех, кто обстреливал паром с набережной, но, скорее всего, и в тех и в других. Стреляли ли полицейские, отсюда, из—под забора, отделяющего стоянку от каменистого склона, было не разобрать.