Еще как существует! – и в ней Миша Нойманн некрасива, одинока и давится китайской лапшой по вечерам. Шансы на то, что она могла бы понравиться такому парню, как Вернер Лоденбах, равны нулю. Если бы Миша умела плакать, то расплакалась бы. Здесь и сейчас, стоя перед зеркалом в туалете полицейского управления. Ни разу за последние десять лет она не изучала собственное лицо так пристально. Это – лицо хорошего приятеля, и даже лучшего друга, но никак не лицо возлюбленной. Сколько их было у Айди? Она знает лишь о существовании Дагмар и Агаты, но вряд ли Ящерица остановился на достигнутом. Наверняка в его объятьях перебывали десятки женщин, – так зачем говорить, что, расставшись с Мишей, он потерял что-то важное в жизни? И что теперь делать с этими его словами? И что делать с листком бумаги, который Айди передал ей? Именно об этом листке она должна думать сейчас, а вовсе не о хороших приятелях и лучших друзьях.
Миша выполнила условие и развернула послание Айди тогда, когда тот был отпущен с миром. Она ожидала увидеть там все, что угодно, но только не эти имя и фамилию. Получи она послание при других обстоятельствах и от другого человека – еще неизвестно, какой была бы ее реакция. Правда, на потрясение и изумление рассчитывать не приходится (за десять лет в криминальной полиции Миша насмотрелась всякого); скорее всего это было бы ощущение близкой опасности. Как если бы она случайно оказалась на минном поле.
Имя и фамилия и впрямь были известны ей: крупный партийный функционер, не единожды баллотировавшийся в бундестаг. Он имел давние и прочные связи с высшими полицейскими чинами Франкфурта и сам являлся выходцем из силовых структур. Этот факт все усложняет, и дело из сложного и запутанного плавно переходит в разряд практически не раскрываемых. Хватит ли сил простому комиссару полиции двигаться дальше, а, если хватит – в ком искать союзников? Впрочем, информация, полученная от Айди, еще нуждается в проверке. И… что делал он сам у Центрального вокзала, в пять часов утра? Это – не самый благополучный район города, так почему там оказался такой холеный тип, как Айди?
Об этом можно узнать, лишь поговорив с ним, а это означает новую встречу. И еще неизвестно, как Миша ее переживет.
Завтра.
Завтра она вплотную займется новой версией, а сейчас она чертовски устала, и засиделась на работе, и еще этот чертов дождь… Несмотря на июль, он кажется осенним, и, не переставая, льет уже больше часа – положительно, с природой не все в порядке. Так же, как и с самой Мишей: ей впервые в жизни хочется напиться и рассказать их с Ящерицей историю первому встречному. Неважно, кем он будет, – барменом, разносчиком пиццы или стариком с собакой породы французский бульдог. Никто, никто не станет ее слушать – разве что собака. А ведь ей не нравятся собаки, – ей нравятся кошки. Но о том, чтобы завести себе кошку не может быть и речи: Миша днюет и ночует на работе, бывают моменты, когда она не появляется дома сутками. Или уезжает в командировку на другой конец Германии, а совсем недавно месяц провела в Сингапуре. Но даже не в этом кроется главная причина: кошка – по мнению некоторых недалеких людей (а они имеются и в окружении Миши) – синоним одиночества. И невозможности справиться с ним. Тот, кто отчаялся, ищет хоть какое-то тепло; на худой конец, и кошка подойдет. Миша уже давно заклеймена недалекими людьми, как мизантропка и социопатка, и человек, начисто лишенный чувства юмора. Но стать в их глазах еще и одинокой старой девой… Этого Мише хотелось бы избежать.