– Конечно же, нет. Мы просто выясняем все контакты покойного. В рамках мероприятий по розыску убийцы.
– Бог в помощь!
Если Ника до сих пор была сама доброжелательность, то теперь она откровенно издевалась над капитаном Литовченко.
– Еще раз повторяю: о всех контактах мужа лучше всего говорить с ним самим.
Все последующие попытки пробить верную жену состоятельного мужа оказались безрезультатными. А теория Литовченко, зиждущаяся на раздельном проживании супругов в испанском городе Дения, потерпела крах.
Ретировавшись из особняка, и.о. начальника убойного отдела все никак не мог успокоиться.
– Бывают же такие стервы! Да уж… Дурацкая была идея… Не сработало. Признаюсь.
– Я так не думаю.
Вересень и Литовченко синхронно повернули головы к Мише. Не проронившая за последние полчаса ни слова, она, наконец, заговорила.
– Я уже видела эту женщину.
– Жену Бартоша? – на всякий случай уточнил Вересень.
– Да. Жену Бартоша и любовницу Айди… Вернера Лоденбаха. Я видела ее. Видела их вдвоем. Год назад, в Гонконге.
…Вересень вернулся домой даже позже, чем накануне: вечер все трое провели в управлении, сидя на телефонах и за компьютерами, а также согласовывая кое-какие вопросы с непосредственным Вересневским начальством – старшим советником юстиции Балмасовым. После того, как Миша сообщила о гонконгском следе в истории утопленника из Канельярве, и была выработана первая, довольно убедительная, рабочая версия, дела завертелись с невероятной быстротой. Капитан Литовченко, используя только ему присущий напор и потрясая недюжинной харизмой, получил санкцию на наружное наблюдение за особняком Бартоша. И ордер на обыск его ретро-дачи: там Вересень и Литовченко очень надеялись найти следы красного кабриолета. И возможно чего-то еще. Или кого-то.
Если судьба бедолаги Рупасова прояснилась окончательно, то о судьбе Марины Даниловой Вересень предпочитал не думать. Во всяком случае – не думать дурное. В глубине его души еще теплилась надежда, что в самый последний момент Марине подвернется волшебный трамвай, и она сообразит вскочить на подножку, где помахивает хвостом дурацкий парень. И дурацкий парень обязательно найдет для нее слова утешения, и препроводит в относительно безопасное место.
Относительно – потому что абсолютной безопасности не бывает.
Мандарин, вопреки опасениям Вересня, не стал устраивать обструкцию хозяину и даже повисел у него на шее. Но довольно быстро отлип и снова отправился на холодильник: последние сутки американо-азербайджанский реликт занимал дурацкого парня больше всего. И даже не столько он сам, сколько магниты, развешанные на дверце. За исключением разбитого вчера Катиного мадридского медведя, коллекция состояла из семи экземпляров, призванных проиллюстрировать передвижения Вересня по миру. Путешественником он был неважнецким, так что все ограничилось видами турецкой Анталии (куда Вересень ездил в отпуск четыре года назад), отечественными Петрозаводском и Кандалакшей (куда он ездил в командировку) и не совсем уже отечественным, но дружественным городом Алма-Ата. Алма-Атинский магнит Вересню вручил стажер их управления Серик Джумабаев, а взамен Вересень подарил Серику магнит с храмом Спаса-На-Крови. Но вовсе не Алма-Ата интересовала