— Э… А горы эти причём? — удивилась я.
— Так девка магова ожила, из могилы выбралась и сюда ушла. Говорят, до сих пор по пещерам бродит и за обиду свою мстит: мужиков сама сжирает, а на девок и баб змей науськивает.
— Враки, — пробубнил Креатин. — Не может простая упыриха змеями управлять.
Я поперхнулась воздухом — хороший аргумент, главное логичный. А юнец насупился, начал всерьёз критиковать Косареву байку:
— Вот сам посуди! Упырихи змеями управлять не умеют — это раз. В Ремвиде магов отродясь не водилось — это два. Да и с чего люди взяли, что упыриха в горы подалась? Они всегда близ погоста селятся!
— Так маг тот из Горанга забрёл, — без тени улыбки парировал Косарь. — И змей упыриха науськивает — так люди говорят, а люди врать не станут. А что до гор… так ведь баба! У них ветер в голове! Решила, что не хочет на погосте жить, вот и пошла в горы.
— Глупости! — выпалил Креатин. — Ни один маг не станет с женщиной водиться! Во — первых, это запрещено. Во — вторых, во — вторых… Совет Магов его за такое четвертует!
— Четвертует — не четвертует, а девку маг обесчестил! Иначе почему её столичный муж выпорол и выгнал? От доброты душевной?
— Мужичьё… — пробормотал Креатин, закатывая глаза.
Я отползла подальше. И, на всякий случай, сделала вид, что я не с ними.
В тысячный раз пощупала палец — кольца как небывало, но внутреннее чувство подсказывало — оно на месте. Чёрт, во что же я всё‑таки вляпалась?
К моменту, когда разговор перешел с упыриц на женщин вообще, я благоразумно лежала на тюфяке и притворялась спящей. Участвовать в таких спорах — глупо, а вот подслушивать — одно удовольствие.
— Все бабы — зло! — выдал заученную фразу Креатин. Правда голос прозвучал беззлобно, так что в женоненавистничестве юношу подозревать рано.
— Не все… — хитро протянул Косарь.
Юный собеседник заговорчески понизил голос, но я всё‑таки расслышала:
— Ты об этой?
В том, что за вопросом последовал кивок в мою сторону, сомнений не было. Я нарочно поёрзала, всхрапнула для убедительности, и устроилась так, чтобы в случае чего, приоткрыв глаз, увидеть всю картину посиделок.
— Она лучшая, — со вздохом ответил Косарь. — Самая — самая.
— Ну конечно…
— Нет, ты не понимаешь, Креатин. Она ведь не просто девчонка, она… она…
Ага… похоже о моём иномирном происхождении Креатин не знает. Даже сейчас Косарь так и не решился просветить приятеля. Это хорошо: мозг хоть и отравлен флюидами, а электрические импульсы гоняет исправно.
— Она… обычная! — завершил фразу Креатин. — Просто ты к ней неровно дышишь.
На физиономии юноши появилась улыбка с какой в детском саду кричат дразнилки про «тили — тили — тесто». Я не удержалась от смешка, с трудом замаскировала его под кашель. Кажется, поверили.