— Немой, — подтвердила я. — От испуга речь потерял. Мы в лесу ночевали, а на нас медведь вышел.
— Ну… это, глядишь, пройдёт, — облегчённо сказал возница. — Я тоже как‑то перепугался, после месяц слова вымолвить не мог. Такое и впрямь бывает. Вы не стойте, садитесь. У меня полтелеги сена, так вы прям на него. Сами‑то откуда будете?
— Из Вешенки, — сообщила я, переваливаясь через бортик.
Лошадка тронулась, скрип колёс слился с приглушенным цоканьем и понуканьями возницы. Косарь в мою сторону даже не смотрел.
— Вешенка… Вешенка… — озадаченно повторил наш спаситель. После хлопнул себя по лбу и обернулся. — Так чего же вы по тракту пошли? Из Вешенки в Западный прямая дорога есть, раза в три короче.
Кажется, мне удалось сохранить лицо, хотя внутри случился ядерный взрыв, а кулаки сжались так, что ногти впились в ладони.
— Заблудились мы… Слишком редко в Западном бываем.
— А… — понимающе протянул мужик. Хотя на лбу было написано: только полный идиот, страдающий последней стадией пространственного кретинизма, мог заблудиться на прямой дороге, ведущей из пункта «А» в пункт «Б».
Я согласно кивнула, но от взгляда в сторону Косаря воздержалась.
Ну Косарь… Ну попутчик… Сочиняй отмазки и молись, чтобы я поверила, в твою невиновность!
— Эгей! — крикнул возница весело. — Держитесь ребятки! Через пару часов уже в городе будем!
Лес резко закончился, мир превратился в бесконечный луг. Вдалеке, справа, чернели крошечные домики незнакомой деревни.
Да, мужик прав. Главное — держаться. Несмотря на то, что расцарапать морду Косаря хочется сильнее, чем попасть домой.
— Я в самом деле заплутал, — шепотом оправдывался Косарь и казался до того искренним, что не поверить я не могла. Но всё равно изображала смертельную обиду, сконцентрировав внимание на торговых рядах.
Рынок Западного оказался… мерзким. Бесконечные рыбные развалы источали невыносимый смрад, накрывали вонючим облаком весь город. Овощной ряд был предельно убогим, кроме репы и прошлогоднего лука ничего толком не было. Тут же торговали тканями и одеждой — всего два лотка, даже взглянуть не на что.
Тем не менее, мы медленно ходили по рядам, в надежде высмотреть что‑нибудь необычное. Увы, торговцы оказались не менее заурядными, чем их товары.
Отчаявшись, мы завернули в самый дальний, самый неприглядный угол рынка. Здесь притаились люди, которых в моём мире когда‑то называли старьевщиками. Местный блошиный рынок только подтвердил и без того мрачные выводы — этот мир беден, как церковная мышь, и гол, как новорожденный младенец. Проще найти молекулу в вакууме, чем хоть какую‑нибудь дверь!