– Думаю, Анатолий, что ты не всё рассказал мне. Было ещё что-то в ту ночь, необычное… Ты мог видеть… Если вспомнишь, очень поможешь мне. А я – тебе. Следствие учтёт.
Зубы у парня стучали, по лицу пробегала судорога, в глазах метался тупой ужас. «Ну, нагнал страху! – сам себе удивился Антон. – Эдак он ничего не вспомнит. Надо успокоить».
Он налил из своего термоса в стакан горячего крепкого кофе.
– Возьми, Толик, попей. И хватит уже дрожать. Что сделал, то сделал. Будем вместе думать, как избавить тебя от самого плохого – тюрьмы. Есть идея…
Шмелков пил кофе. Постепенно зубы его перестали выбивать дробь о край стакана, в глазах появилась мысль. До него дошли слова Антона: тюрьмы можно избежать! И тогда Ляшенко подсказал, подтолкнул его ещё сильнее:
– Ты ведь собирался, уходя, дверь закрыть? Чтоб ещё долго, до приезда хозяев, никто не догадывался о краже? Почему же не сделал так?
Толик поднял на него глаза.
– Да, точно! – Голос его дрогнул от воспоминания. – Выстрел меня испугал.
… В квартиру Спольников Толик вошёл сразу после полуночи. В подъезде и на площадке пятого этажа было тихо. Окна тёти Люси не светились – это он заметил ещё с улицы. Конечно, он собирался побыть в квартире совсем недолго – взять марки и тихо, незаметно скрыться. Но, во-первых, альбомов оказалось много, нужно было выбрать самые ценные. А, пересматривая их, Толик увлёкся – марки были его давней любовью. А потом, когда выбрал два, подумал: а вдруг здесь есть ещё ценности? С громоздкими вещами он связываться не собирался, а вот если бы золото, драгоценности… Всё равно ведь обнаружат, что была кража. Так уж заодно!
Но ничего стоящего он не нашел, только красивую подарочную коробку с серебряными ложками – десертными и чайными. Взял её, положил в рюкзак, где уже лежали альбомы с марками, удобно пристроил на спине. Тут как раз его наручные часы проиграли короткую мелодию. «Половина первого, – подумал он. – Пора уходить». Но напоследок прошёл, светя себе фонариком, вновь в спальню. Вспомнил, что от кого-то слыхал: многие старики прячут драгоценности под матрасами или под кроватью. Вот и решил посмотреть. Как раз тогда, когда, стоя на коленях, он заглядывал под низкую кровать, и раздался выстрел.
У двоюродного брата были телохранители, и Толик не раз с ними посещал тренировочное стрельбище. Так что звук выстрела не мог спутать ни с каким другим. Выстрел, испугавший его, был негромким, но очень ясным. И раздался где-то совсем близко, здесь же, в подъезде. Пробираясь с фонариком по чужой квартире, Толик хорохорился сам перед собой, но напряжение, конечно же, всё время держалось. А тут словно лопнула эта натянутая струна, волною накатил страх. Он вскочил на ноги, бросился зачем-то к оконной шторе, спрятался за неё. Сколько стоял там, унимая колотящееся сердце и вслушиваясь в тишину, не запомнил. Долго. Но всё было спокойно: ни крика, ни топота, ни щёлканья дверных замков. Нервы Толика не выдержали: в два прыжка он оказался у двери, выглянул на лестничную площадку, выбежал. И вот когда стал спускаться, лишь тогда услыхал лёгкое движение внизу. Он замер на полушаге. Но, преодолевая себя, медленно наклонился и глянул в лестничный проём. Там, ниже на этаж или два, стоял мужчина и тоже внимательно осматривался вокруг. Толик видел его лишь мгновение – бесшумно отпрянул назад, вжался в стенку. И ждал, перепуганный, не станет ли тот подниматься вверх. Но через некоторое время уловил почти неслышный щелчок замка.