— Знаю, ты не сможешь меня простить. Лишь об одном прошу — дай мне шанс. Позволь мне остаться. Я не причиню тебе никакого вреда. — Эвелина вскинулась, презрительно изогнула губы, но молчала. — Не гони меня, ладно? Ради Леры.
Она не слушала, в ушах еще звучали слова Лычкина: «Прости его, Эв. Мне кажется, все у вас будет хорошо». Сдерживаемые слезы хлынули по щекам. Швырнула зайца в мужа и уткнулась в подушку, испытывая сладость от жалости к себе. Игорь медлил, не решаясь приблизиться, а потом вдруг рванулся, обнял ее трясущееся тело, зарылся лицом в теплые волосы. Ей с самого утра хотелось, чтобы Игорь ее обнял. Сколько Эвелина себя помнила, для нее существовал только этот мужчина. В коридоре послышались шаги быстрых ножек Леры. Помедлив на пороге, она бросилась к ним, заставив их разомкнуть руки, чтобы принять в свои объятия.
Оставшееся время до отъезда в аэропорт Дружинников слонялся по квартире. Отказав Караеву, он еще раз принес Варюшку в жертву. Знал, что никогда не сможет рассказать ни жене, ни дочери о том, что произошло на самом деле. Все, что ему нужно было сделать, вставить блочок на место, получить деньги и уехать. Но против этого восстала совесть. Достаточно было вспомнить Эвелину и ее друга. Если бы умел, молился бы об исцелении дочери. Но Дружинников, имея советское детство за плечами, так и не поверил в Его существование. В самолете он не мог ни есть, ни читать. Больше всего страшила встреча с дочерью. Момент, когда они посмотрят друг другу в глаза. А вдруг она догадается о его предательстве? Ему казалось, что вся их квартира пропиталась горем и слезами. Профессор медленно поднялся на третий этаж пешком и открыл дверь своим ключом. Перетащил ноги за порог. Замер. Возвращение предателя. В квартире стоял приятный запах чего-то печеного. Не в силах скинуть плащ, прислонился к входной двери и вдруг понял, что против ожиданий, здесь не пахнет безнадежностью и слезами. Из глубины комнаты послышался веселый Ирин голос. Ему отвечал совершенно обычный без примеси горечи или обычного раздражения голос жены. Раздался смех. Они что, с ума там посходили? Варя может умереть, а они смеются. Снял ботинки, повесил пальто. Услышав шум, в коридор выглянула Ира. Как он боялся встречи. А она, как ни в чем не бывало, бросилась к нему. Чмокнула в щеку.
— Папа! А мы и не слышали, как ты вошел. — дочь отстранилась и вдруг повела носом. — Ой, пирог. Мы ж к твоему приезду готовились. Мам, папа приехал! — Она упорхнула на кухню. — Владимир смотрел ей вслед, удивляясь какой-то новой легкости в движениях. Последнее время у нее появилась, несмотря на маленький рост, тяжеловесность в шагах и медлительность. Дружинников все еще топтался в коридоре, боясь, что маленькая, только что родившаяся надежда безвозвратно умрет.