День сегодня был взвешен и, как считается, равен ночи, но в действительности чуть длиннее. На город уже пали сумерки, однако до башни, высоко вознесенной над землей, предзакатное солнце дотянулось лучами еще раз. Впустив их сквозь бойницу, пробежало по золоту зайчиком – и испуганно отпрыгнуло на стену, когда казак протянул подвеску шляхтичу. Тот в ответ отдал свой нательный крест: простой, медный.
Потом они снова обнялись, постояли, шепча молитвы, и трижды облобызались. У обоих повлажнели глаза. И от чувств, что их переполняли, и от торжественности момента, и от того, что все еще впереди.
И, как им казалось, это «все» вмещало в себя одно лишь хорошее: что бы там ни случилось дальше на самом деле…
– Ну что, теперь за пол возьмемся? – вздохнул Ежи.
– Давай. А чего ты такой грустный, ясно… нет, просто вельможный пан, брат мой? Мы ведь с самого начала решили: скорее всего, под полом ход и есть.
– Ничего я не грустный.
– Грустный-грустный, – Тарас усмехнулся. Похоже, ему самому не по себе стало от обряда братания, и теперь он чуть нарочито ерничал, прикрывая шутками смущение. – Что, ладошки свои нежные боишься занозить?
– Да и у самого-то тебя, брате, ладони не больно мозолистые, – в тон ему ответил Ежи. – Вон, всю руку раскровянил.
– Чего это я ее раскровянил?
– Ну не я же. – Шляхтич выставил вперед обе свои ладони.
Казак в ответ выставил свои.
Руки у них были примерно одинаковые. Мозоли от сабли понемногу начали сходить, ведь сколько уж месяцев ни у того, ни у другого ладонь сабельный эфес не сжимала. У Тараса, правда, были еще остатки весельных мозолей, на чайке ведь больше гребешь, чем парусу доверяешься, однако и они сходили уже.
Тем не менее все четыре ладони оставались жесткими, как дерево. И целыми. Без единой ссадины.
Побратимы посмотрели друг на друга с недоумением, но было оно у них чуть разным. А потом Ежи указал взглядом на стену рядом с четверной бойницей.
Там, на плите, что была вплотную к началу клиновидного сужения бойницы, виднелся кровавый отпечаток ладони. Совсем свежий, кровь еще даже не свернулась.
Прямо у них на глазах одна из капель сорвалась со стены и упала, запятнав алым доску пола.
* * *
– Мы ведь здесь простукивали уже. Или нет? – уточнил Ежи.
– Простукивали, – согласился побратим, – а вот теперь снова послушаем. Помня батину науку. Давай-ка лучше вдвоем: ты бей, а я ухо к стене приложу.
Так и сделали. Тарас слушал отрешенно, лицо у него было как у каноника, читающего труд кого-то из Отцов Церкви. Рукой показывал: чуть правее, ниже… сильнее… три раза подряд… а теперь попеременно деревянным молотком и роговым… вот тут… еще раз тут! Тут!