Я напрягал зрение, стараясь увидеть, что он дал Кларету: вроде бы какой-то прозрачный футляр с серебристым содержимым. Капсулы? Пули?
Кларет уставился на содержимое футляра, потом на Шелли.
– Спасибо, – растерянно пробормотал он.
Доктор досадливо махнул рукой, отказываясь от его благодарности, а я смотрел, как Кларет быстро перезаряжает свой револьвер тем, что дал ему в футляре Шелли. Пули. Серебряные пули.
Старик же нервно потирал руки, дергался и не сводил глаз с Кларета.
– Послушай… – теперь доктор почти умолял. – Не надо… не ходи.
Тот только крутанул барабан.
– У меня нет выбора, – бросил он через плечо уже в дверях.
Он закрыл за собой дверь, и я в тот же миг пошел по карнизу назад. Дождь немного утих. Я торопился, чтобы не потерять из вида Кларета. Успел спуститься с пожарной лестницы и бегом обогнуть дом, когда он выходил на Рамбла; пока мы шли по ней вниз, мне удалось сократить дистанцию. Он свернул только на улицу Фернандо и пошел к площади Сан-Жауме. На Королевской площади я увидел телефон-автомат и подумал, что надо как можно скорее позвонить инспектору Флориану и рассказать ему о том, что я узнал, но останавливаться было нельзя – Кларет уходил.
Я шел позади, а он углублялся в Готический квартал Барселоны, и силуэт его терялся среди причудливых теней, которые невообразимые арки и мостики бросали на стены здешних дворцов. Мы были в зачарованном городе, в лабиринте легенды, и духи времени преследовали нас, как я преследовал его, а он – свою цель.
Мы свернули в маленький проулок позади собора. На углу был магазин карнавальных масок, и я сделал вид, что рассматриваю витрину, в то время как Кларет в двадцати метрах от меня пытался сдвинуть с места тяжелую металлическую крышку канализационного люка. Наконец она уступила его нажиму, и Кларет тут же полез в открывшуюся круглую дыру. Только тогда я рискнул подойти ближе. Внизу он, судя звукам, спускался по металлической лестнице. Осторожно заглянув вниз, я разглядел пятно света от его фонаря. Из канализационного колодца поднимался гнилостный запах. Пока были слышны шаги Кларета и пока не исчез слабый отсвет фонаря, я не двигался; наконец тьма поглотила и то и другое.
Самое время было позвонить Флориану. Оглядевшись, я увидел огни какой-то забегаловки, то ли все еще открытой в глухую ночь, то ли уже открытой с утра пораньше. Это был типичный винный погребок – в полуподвале старого, по крайней мере трехсотлетнего, здания – и так пропахший спиртным, что уже у входа сшибало с ног. Хозяин отличался столь же густым винным цветом лица и крошечными глазками. На голове у него красовалось что-то роде военной пилотки. Неприязненно подняв брови, он выжидающе уставился на меня. На стене за его спиной я мельком заметил знамя фашистской Голубой дивизии, большую фотографию памятника Долины Павших и портрет Муссолини.