Я смотрел на подземные останки старой Барселоны, на которых, торжествуя, стоял под солнцем нынешний город, не зная о своей неизбежной судьбе. Так вот в каком месте Сентис принял свою смерть. Я зажег еще одну спичку.
Борясь с приступами тошноты из-за усиливающейся вони, я двинулся по следам.
– Мария?..
Я испугался собственного голоса – так странно, потусторонне он здесь звучал, и решил помалкивать. Впереди в тоннеле, как мошкара в воздухе, роились десятки тусклых красных огоньков. Крысы. Огонек спички пока держал их на расстоянии.
Я стоял в размышлениях, продвигаться ли дальше, когда услышал издалека чей-то голос. Взглянул вверх – в люке Флориан не показывался. Голос послышался снова. Я вздохнул и двинулся в темноту.
Тоннель, по которому я шел, сильно походил на кишечник какой-то твари. По дну бежал ручей сточных вод с их тошнотворным запахом. Я продвигался вперед, освещая путь спичками, опасаясь остаться в темноте, зажигал их одну от другой. К счастью, оказалось, что обоняние пластично, и я почти привык к смраду этой городской клоаки. Зато падала температура, и сырость проникала всюду – под одежду, под волосы, под кожу.
Через несколько метров я увидел на стене грубо нарисованный красным крест. Потом еще несколько таких же. На полу что-то тускло блеснуло – оказалось, фотоснимок. Я сразу узнал, наклонившись над ним, что это одна из фотографий, которые мы нашли в оранжерее. Дальше лежало еще несколько, из того же альбома, смятые и порванные. Наконец, я увидел и сам альбом – растерзанный чуть ли не в клочья. Я взял его в руки. Все страницы пустые. Словно тот, кто искал какую-то фотографию, не нашел ее и в ярости уничтожил альбом.
Я стоял на пересечении тоннелей в камере, служившей, должно быть, чем-то вроде смесителя или распределителя потоков. Подняв голову, я с тревогой понял, что один из тоннелей, идущих вертикально сверху, открывается прямо над моей головой. Кажется, там была и решетка. Поднял спичку, чтобы ее рассмотреть, но сквозняк, сильный в этом месте, ее задул. И вот тогда, в темноте, я и услышал эти звуки – словно кто-то, чавкая по грязи, шлепая по стенам чем-то липким, медленно приближается ко мне. В затылке похолодело, я не сразу смог заставить себя двинуться с места – взять спички, чиркнуть. Спичка не зажигалась. А звуки усиливались. Сомнений не оставалось: кто-то живой, но не крысы, продвигался в мою сторону. И усилилась вонь, ставшая просто чудовищной. Наконец огонек вспыхнул, ослепив меня на миг, а в следующий я увидел что-то, ползущее в мою сторону по тоннелю. Фигуры походили на пауков. Спичка погасла, выпав из моей задрожавшей руки. Я хотел, но не мог бежать на подгибающихся ногах.