— Что делать… — растерянным эхом повторил я, а потом решительно выдохнул, — да жить! Жить, Томка! Это так здорово… Только давай договоримся не петлять по дороге, и оно будет нам в радость.
Она молча прислушалась, потом подняла на меня поблескивающие влагой глаза:
— Ты… А ты сможешь простить?
На скуле нарисовалась дорожка. Я мягко провел пальцем, стирая, и, улыбнувшись, кивнул:
— Да, прощаю, — помедлил и добавил, — не с легкостью, но с радостью. Правда.
Она с облегчением выдохнула, потом чуть слышно шмыгнула носом и попросила с едва заметной укоризной:
— И не торопи меня. Мне не просто.
Я развел руками:
— Извини… Мне просто нравится слышать твой голос и радостно видеть тебя. Тебя это не обижает?
— Нет, — мотнула она довольно головой и улыбнулась с легкой иронией, — слушай на здоровье. И… мне с тобой тоже хорошо.
Четверг, 06 октября 1977, утро
Ленинград, ул. Чернышевского
— Za ushko da na solnyshko… — Фред медитативно покачивался с пяток на носки и обратно у приколотого к стене изображения уха формата А4.
— Ja, ja, Kemska volost, — отозвался развалившийся в кресле Джордж.
— А кто будет солнышком? — невинно вопросил Карл от окна.
— Явно не мы, да? — фривольный тон Джорджа намекал на какую-то непонятную Синти игру слов.
— А жаль, отчетливо жаль…
— О чем эти клоуны базарят, Фред? — Синти за последние недели вполне освоилась в компании "архивариусов", которые сошли ей за подружек.
Фред подробно разъяснил. Синти немедленно налилась гневом.
Нет, вопрос секса для нее стоял остро, с этим не поспоришь. В консульстве – никого, соседи по дипломатическому корпусу тоже не интересны: женатые стариканы и зеленая молодежь. В последнее время она даже на некоторых примелькавшихся парней из наружки начала посматривать с интересом. Нет, понятно, что ничего не случится, но отчего ж не помечтать-то?
Пригасив гнев, она внимательно посмотрела на мужчин. У, гады, опять разыгрывают… Ну и слава богу, секс с ребенком ей не интересен даже сейчас.
— Кстати, — сказала она, — я тут подумала…
Фред лениво приподнял руку:
— Синти, золотце, ты вчера ничего необычного не ела?
Она непонимающе моргнула, вспоминая вчерашнюю диету. Со стороны кресла полетело хихиканье.
Гады, однозначно, гады. Ну, ничего, хорошо смеется кто? Вот именно…
— Итак, я подумала, — с нажимом продолжила она, — возьмем за исходный пункт связку из осведомленного отца и сына-связника. Мотив – желание уйти за кордон. Окей, принимается, разумная версия, не хуже других. Тогда я постулирую, что сын должен учиться в специализированной английской школе.
В комнате стало тихо. С лиц мужчин сползло дурашливое выражение.