— Ну? — рыкнул мастер, вдавливая окурок в стоящую на подоконнике консервную банку.
Я еще раз огляделся. Все, что надо, есть. Хорошо снабжаются наши Дома Быта. Мысленно улыбнулся, узнавая трехполосную заготовку под прессом. Повернулся к уже набычившейся фигуре и, указав на улику, произнес:
— На ком кроссовки Адидас, тому любая девка даст?
Фёдорыч построжел лицом и стремительно двинулся на меня. Я встревоженно напрягся, однако он лишь молча протиснулся мимо и, откинув многострадальную шторку, высунул голову в полутемный пустой проход. Повертел головой, прислушался, затем чуть слышно хмыкнул и уже вальяжно вернулся к станку. Сел, одернув полы темно-синего халата, помолчал, потом резко спросил:
— Что надо? Шузы? — он исподлобья посмотрел на меня и добавил в голос задушевности, — отдам на четвертак дешевле, если скажешь, от кого узнал куда идти.
Я подтянул табуретку и сел, показывая, что разговор будет не быстрым. Покачал головой:
— Да нет, Василий Федорович. Понадобятся – куплю или сам сошью.
Мастер прищурился, усмехаясь. Я согласился:
— Да я понимаю, что не совсем просто. Материалы подобрать, инструменты, станки нужные под рукой иметь… Собственно, я насчет последнего. Посмотрите.
Извлек из сумки и аккуратно разложил на столе собранный за месяц набор "сшей сам": отрез диагоналевого денима, бобину крашеных ниток, заклепки и пуговицы, патч с тиснением и красный флажок с заветным словом из пяти букв, что на "Le" начинается, но не "Lenin".
Дал время все разглядеть, потом продолжил:
— Шить умею, на вот этих станках. Только доступа к ним у меня сейчас нет… Обсудим?
Фёдорыч повернулся к прессу, в котором была зажата заготовка подошвы, и стал его раскручивать. Я сидел и терпеливо ждал ответа.
— Не, — родил он наконец, — не получится у тебя.
— Да я готов платить вам за аренду, — взмахнул я рукой. — Ну… Разумную сумму.
Он искоса посмотрел на меня:
— Не в этом дело, — и поправился, — не только в этом. Ты думаешь, что один такой умник? На учете все. Подрастешь, выучишься официально, сможешь сюда попасть по распределению или… Или еще как – вот тогда валяй, делай на рабочем месте что хочешь… В разумных пределах, конечно. Но сам! А за проходной двор здесь знаешь, что будет? Не знаешь? И слава богу, знать этого тебе и без надобности. Так что, вьюноша, — он усмехнулся, — иди с миром. В этом Доме Быта ничего тебе не обломится. И в других – тоже.
— А может…
— Не может, — твердо прервал он меня.
— У вас же здесь никого чужих не бывает, все свои! — воскликнул я недоуменно.
Он кривовато усмехнулся:
— Молодой ты… Этого и хватит. Зависть – страшная сила. Нет, я свои рамки теперь знаю, — он сжал правую кисть в кулак и показал мне, — видишь?