— Время… Маршрут…
— Поняли…
— Поняли…
Машины, бригады которых получили вызов, разворачивались и, включив на прощанье последний раз сирены и маяки, уходили от кладбища по чавкающей под колёсами гати одна за одной выполнять свою работу. Сегодня. Завтра. Ежедневно.
— Нет, нет! — раздались вблизи душераздирающие вопли. — Я не хочу! Не буду, не поеду! Мы все, все погибнем здесь! Нет спасения! Нет спасения!
Я протиснулся между пыльными кузовами, влекомый профессиональным любопытством. У распахнутой дверцы автомобиля на краю площадки билась, металась по земле молодая женщина, почти девочка. На запылённом лице — дорожки, проложенные слезами. Из прокушенной губы течёт на подбородок струйка крови. Перепачканный зеленью халат распахнулся, сбился, обнажая исцарапанные до самых штанишек ноги, из-под которых выглядывал краешек казённого бинта. Тело женщины сотрясали судороги, выгибали его дугой. Рядом растерянно переминался с ноги на ногу немолодой водитель в роговых очках.
Я с размаху залепил ей пару хлёстких пощёчин — без эффекта. Забыв, где нахожусь, требовательно протянул руку назад, щёлкнув пальцами. Кто-то, чей ход мыслей был сходен с моим, истолковал жест адекватно и сунул мне в ладонь набранный шприц.
— Что там?
— Реланиум.
— Два?
— Четыре.
— Годится. Держите руку.
Полностью ввести лекарство не удалось — при очередном рывке игла вылетела из вены, но сделанного хватило, чтобы истерика мало-помалу угасла. Вот уже женщина начала успокаиваться. Перестала дёргаться, замолчала. Затем присела, обвела нас глазами так, словно видела впервые. Спохватившись, стыдливо одёрнула халат. Встретившись со мной взглядом, покраснела.
— Извините меня, пожалуйста… Поймите, у меня там ребёнок остался.
— У меня — трое…
Я помог ей влезть в кабину. Материализовавшийся возле нас Павел Юрьевич выдрал из её пальцев скомканную бумажку с вызовом, через голову протянул следующей бригаде.
— Ты — в конец очереди, — жёстко объявил он, — чтоб через десять минут в порядке была.
— Я ей реланиума вкатил, — попытался заступиться я, — может, дадите полежать?
— Пока доедет, выспится. Задержки выезда на три часа уже. А с тобой, голубь, мы ещё побеседуем.
— Да я-то что… — начал было я, но тут раздался хлёсткий выстрел, за ним другой. Я даже не представлял себе, до какой степени можно выдрессировать человека — тем более меня самого! — за такой короткий срок. Прежде чем голова успела что-либо сообразить, мускулы самопроизвольно сработали, бросив моё тело наземь и перекатом переместив под днище ближайшего автомобиля.
Боязливо выглянул из-под бампера. Руки мои пытались нащупать отсутствующее оружие.