Ли Страсберг руководил «Экторз Стьюдио» ко времени знакомства с Мэрилин седьмой год и, несмотря на немалые успехи, по-видимому, нуждался в могучих спонсорах. В этом смысле Мэрилин могла служить великолепной приманкой: во-первых, в отличие от всех остальных «курсантов» этой актерской академии, становившихся «звездами» лишь по выходе из нее, Мэрилин была уже сложившейся «звездой», более того — имевшей всемирную известность, что автоматически привлекало к «Экторз Стьюдио» общественное внимание; во-вторых, личность Мэрилин, свечение ее лица и имени обладали необыкновенными рекламными возможностями, и в случае успешного обучения ее участие в занятиях мастерской могло резко повысить и статус и престиж и самой школы, и ее руководителя. Отсюда — преувеличенные восторги Ли Страсберга несуществующими актерскими талантами Мэрилин, восторги, кроме того, звучавшие чересчур общо: «Я работал с сотнями актеров и актрис, но среди всех них выделяются только двое. Марлон Брандо — номер один. Мэрилин Монро — номер два».
Между тем видевшие ее на занятиях в «Экторз Стьюдио» вспоминают не актерские ее возможности, не подробности тех или иных этюдных или спектаклевых выступлений, но ту гармонию внешнего и внутреннего, что заставляла светиться ее лицо и была подлинным, истинно природным даром Мэрилин. Актер Кевин Маккарти[52], обучавшийся в страсберговской мастерской, свидетельствует именно об этой, вовсе не актерской, не исполнительской особенности дарования Мэрилин: «Сидящее справа от меня, невесть как сюда попавшее существо казалось непонятно кем. Но когда минут через пятнадцать я, весьма примитивно и не к месту прокомментировав этюд, вновь взглянул на нее, передо мной из непонятно кого возникла взволнованная и трепещущая Мэрилин Монро. Помню, каким взглядом я посмотрел на нее, помню мелькнувшую мысль: «Господи, да это же она!» Она оживала на глазах». Не по-актерски воспринимали ее и другие ее сокурсники, например известная театральная актриса Ким Стэнли: «Выглядела она действительно волшебно. Нам было строго-настрого запрещено аплодировать в «Экторз Стьюдио», где мы чувствовали себя словно в церкви, и это было первый раз, когда я услышала там аплодисменты».
Такова специфическая реакция на «звезду», на Богиню, на Королеву и проч. и проч., но не на актрису. Ведь все прекрасно понимали, что среди них в мастерской сидит не некое «существо», «непонятно кто», но — хоуксовская «неземная девушка», «звезда» мирового масштаба, самая знаменитая женщина эпохи. «Знали ли мы, кто она такая? Ну разумеется! — иронизирует та же Джоан Коуплэнд. — Как этого можно было не знать? Это все равно что слыхом не слыхивать о победителе «мировых серий»