История на самом деле посвящена не прошлому; ее главная задача — понять, как менялось человечество со временем. Простая, линейная история изменений и выживания содержит в себе тысячи контрастов, а внутри каждого из этих контрастов — целый набор переживаний, многие из которых вполне понятны и нам. Подобное многомерное восприятие человеческой расы намного глубже, чем картинка, которую мы представляем, читая современные газеты: если составлять впечатление обо всем человечестве, глядя в зеркало единственного момента, то оно выйдет довольно поверхностным. Только благодаря истории мы можем увидеть себя такими, какие мы есть. Недостаточно изучать прошлое только ради изучения фактов; прошлое нужно оценивать относительно себя. Иначе изучение прошлого превратится просто в учебное упражнение. Поймите меня правильно: подобные упражнения важны — без них мы заблудились бы в дымке неизвестности, уязвимые для дилетантов, которые «хотят как лучше», и субъективных трактовок исторических фактов; но упорядочение фактов — лишь первый шаг к пониманию того, как менялось человечество. Если мы хотим по-настоящему следовать древнему дельфийскому призыву — «Человек, познай себя», — то нужно посмотреть на себя на протяжении всей истории.
И последнее. О Шекспире часто говорят, что «он не принадлежит одной эпохе, он на все времена» — первым так сказал Бен Джонсон. Но Шекспир все же принадлежит эпохе — елизаветинской Англии. Она создала его. Она дала ему сцену, язык и аудиторию. Если Шекспир — «на все времена», то и вся елизаветинская Англия — тоже.