– Вот как… – недоверчиво протянула Майеса. – А что измеряет ваш господин, Тарег-сама?
– Он желает узнать, что приносит войску победу: моя удача или то, что воины считают меня непобедимым. Аль-Мамун – мутазилит, он не может ничего принять без предварительного доказательства…
Майеса рассмеялась так, что пришлось прикрыть губы рукавом:
– О, я поняла! Во время первого штурма аль-Бара ашшариты знали, что вы не ведете их на бой, а завтра они будут думать так же, но вы будете среди нападающих!
– Именно так и случится, моя госпожа, – и Тарег-сама принял у нее из рук ленту и накрутил на кончик косы.
– У нас в Ауранне так не поступают – оттого и слова не нашлось! – снова засмеялась Майеса.
Меж тем князь осторожно потянул вниз ворот ее нижнего платья. От неожиданности Майеса ухватилась за расходящиеся на груди полы и попыталась удержать сползающую с плеч ткань. Потом опомнилась и медленно разжала пальцы.
Жмурясь от прикосновений, Майеса подумала: нет, зря она полагала, что Тарег-сама не ценит истинно аураннскую красоту ключиц, изгиба шеи и ложбинки между лопатками… Он ее… мммм… ценит…
Ах, эти проклятые правила… они требовали от женщины нежно ворковать в объятиях любимого… Но ей-то, ей-то хотелось отдаться неприличной страсти и… и – быть смелой тигрицей!.. Ах, почему она не женщина из квартала наслаждений… Про них говорили, что во время соития они позволяют себе – кричать от удовольствия!..
* * *
Пылища стояла такая, что еле видать было башню замка, – здоровенный прямоугольник желтоватого камня плыл в мареве сплошной песчаной взвеси. На плоской вершине стояла метательная машина-аррада, кучка людей тянула за веревки, почти переваливаясь через каменные зубцы ограждения. Рычаг был откинут назад – видимо, накладывали камни в пращу.
Здоровенная деревянная балка взмыла вверх, раскручивая сетку на длинной веревке: ш-шух! Каменюки вылетели и стали падать по длинным, расходящимся в стороны дугам. Вертевшиеся под стенами верховые джунгары Элбега прыснули в стороны, спасаясь от смертоносных снарядов. Когда же у карматов закончатся камни?..
Аль-Мамун сморщился и обернулся к своей метательной машине – ханьцы пискляво перекрикивались, распутывая канаты. Здоровенные ножищи опорных треног манджаника источали густой смолистый запах, огромная балка пока лежала, упершись концом в землю, и походила на срубленную корабельную мачту. Машину собрали быстро, и теперь аль-Мамун жалел, что не решился ее использовать во время первого штурма. Ханьский мастер мяукал через толмача в том смысле, что манджаник хорошо бы приберечь для стен и башен карматской столицы: Хаджар славился крепостью своих укреплений. Мол, устройство с таким тяжелым противовесом рассчитано на конечное число ударов: сотрясение разрушает осадную машину. Развалится чудо механики при штурме захудалого замка – что будем делать?