– Ты там был? Ты ходил в темную ночь? – тихо спросил аль-Мамун.
– Ночь – бесконечна, – ответил суфий.
– Я найду там ответы на мои вопросы?
– Ночь – не время для вопросов.
– А для ответов?
– У каждого своя ночь. Твоя вера – это тоже ночь.
– А мне недостаточно веры! Я хочу знать! Знать, что нас ждет! Я хочу пройти за ним по пути созерцания и получить знание. Знание истины. Я хочу узнать про четыреста девяносто первый год. Узнать наверняка.
Джунайд вдруг оскалился – свирепо, прямо как джинн:
– Зна-аать? Узнать наверняка-ааа? Да кто ты такой, чтобы задавать Всевышнему вопросы и получать на них ответы?!
– А кто ты такой, чтобы знать про Его ответы?!
– А если Он не ответит?
– А если ответит?
– Да ты даже не узнаешь, был ответ или нет! Там нет знания! Там даже разума нет!
– Я читал с моим наставником трактат «Восхождение…».
– Глупости. Аль-Асмаи читал про ночь, но не входил в нее!
– Неважно! Он учил меня распознавать видения. Учил, что все, что мы видим там, есть порождение нашего разума. Что мы смотримся в зеркало сознания…
– Чушь! Единственная правда о ночи состоит в том, что ты можешь навсегда остаться слабоумным идиотом, пускающим слюни! И лишь время от времени твои члены будут напрягаться в судороге, и тогда жена будет вызывать к тебе массажиста, чтобы их расслабили, – иначе как уложить мужа в постель! И эта судорога будет отмечать новый шаг по ночному пути! Судорога – и слюни! Вот такое знание! Устраивает?!
– Я готов к этому!
– Нет, – покачал головой Джунайд. – К этому ты не готов. Никто к этому не готов.
– Я хочу знать, Кассим. Я – хочу – знать.
– Ты – веришь. Чтобы обменять веру на знание, ты рискнешь разумом и жизнью. Это безрассудство. Всевышний не одобряет безрассудства.
– Если прав я, то даже если не выйду из ночи, я умру, счастливый этим знанием. А если прав ты – мне не жалко, что я умру на год раньше, чем все.
– О Всевышний! – тихо сказал Джунайд, запрокидывая лицо в небо. – Ты видишь – я оберегал этого человека, как мог. Теперь его судьба в Твоих руках. Ты милостивый, прощающий…
– Безумец, – тихо пробормотал кот. – Сумасшедший.
Аль-Мамун гордо вскинул голову:
– Что мне делать, о шейх?
– Ничего особенного, – грустно улыбнулся суфий. – Возьми нерегиля за левую руку. И просто спроси: «Где ты, Тарег?»
– А почему левую?
– Это его рука силы.
– И все? – настороженно спросил аль-Мамун, обходя темнеющее на полу тело.
В куче щебня и пыли он с трудом разглядел синевато-серую кисть руки.
– И все.
Чувствуя себя на редкость по-дурацки – аль-Мамун все никак не мог прогнать мысль, что джинн и суфий его разыграли, – он сел на пол. Еще раз поглядел на своих собеседников. Оба отвернулись. Халиф пожал плечами.