– Я приношу вам… извинения…
Манат запрокинула ушастую голову, гончие у ее ног завывали – от хохота?..
– И… прошу вас… оставить мою землю в покое.
Демонический смех разом стих.
Длинноухая голова приблизилась к лицу аль-Мамуна:
Наглец! Я – хранительница покоя этой земли!
И тогда он обреченно, но честно ответил:
– Больше нет. И на мне нет за это вины. Такова воля Всевышнего.
Кто ты такой, чтобы говорить за Всевышнего?
Обернувшись к шепоту Уззы, Абдаллах хриплым от страха, запинающимся голосом ответил:
– Нет силы, кроме как у Всевышнего. И Он сказал через Али про тебя и твоих сестер: «Аль-Лат, аль-Узза, Манат – только имена, которыми вы сами назвали, – вы и родители ваши. Всевышний не посылал с ними никакого знамения. Они следуют только предположениям и тому, к чему склонны души, а к ним уже пришло от Господа их руководство. Или же человеку принадлежит то, что он пожелает? А ведь Всевышнему принадлежит и последняя жизнь, и первая». Я сожалею о нанесенных вам оскорблениях. Случившееся с нами в последние годы – кара за невоздержанность и неисполнение обязанностей. Но к нам уже пришло руководство от Господа. И это – не вы.
Кто же защитит Таиф? Нахль? Медину? Хайбар? Ямаму? – усмехнулась пустота под маской.
– Страж Престола, – твердо ответил аль-Мамун.
И вдруг вспомнил, зачем он здесь.
О Господь Миров! Конечно! Тарик! Страж Престола! Его-то я и потерял!
Колени затряслись, и руки враз ослабели. Тарик! Он потерял Тарика!
Почуяв его отчаяние, гончие залились торжествующим воем. Пустота под маской Уззы загустела горькой чернотой. За спиной собачьим радостным лаем залилась Манат:
Страж Престола! Страж Престола! И где же он, твой Страж Престола? Ха-ха-ха, посмотрите! Маленький человечек ищет маленького сумеречника! Ха-ха-ха!..
Отчаяние и гнев заставили Абдаллаха выпрямиться: нет уж, унижения он не потерпит! И он крикнул:
– Смейтесь сколько хотите, но и вы знаете, и я знаю: «Всевышнему принадлежит и последняя жизнь, и первая. Сколько ангелов в небесах, заступничество которых ни от чего не избавит, если только не после того, как дозволит Всевышний тем, кому Он пожелает и соблаговолит!» Вот истина! Я найду его! Найду! И вы – все трое – уйдете!
И тут:
Надеешься на Его бла-аагость… – по-змеиному зашипело в уши.
Запоздало повертев головой, аль-Мамун понял – этого голоса он еще не слышал.
Пожелает, говоришь… соблаговолит… Да кто ты такой, грязная вша?
От тихого, ползучего шипения стыла в жилах кровь. И распухала холодными, льдистыми осколками, распирая грудь, как у одинокой птицы, замерзшей на ветке.