– Утром твой отец отвезет тебя в Глостершир, – сказал он. – Я приеду через несколько дней. Надо разобраться с… делами.
Джорджи уловила легкую заминку и подозрительно прищурилась.
– С какими делами?
Бэкенхем промолчал. Она могла бы избавить его от неуместных вопросов. Дуэли запрещены законом и не подлежат обсуждению с дамами.
Джорджи направила на него указательный палец:
– С какими делами, Маркус?
Под прицелом сине-зеленых глаз он скользнул взглядом по локону, рдевшему на письменном столе Монфора, и вновь посмотрел ей в лицо.
Она побелела как полотно.
– Ты ведь не станешь из-за этого стреляться с Пирсом?
Он не ответил.
Ее зрачки расширились от страха. Шелестя юбками, девушка стремительно обогнула стол и взяла Бэкенхема за руку.
– Маркус, прошу тебя, не придавай значения проискам Пирса. Не доставляй ему такого удовольствия. Боже милостивый, ты рискуешь не чем-нибудь, а собственной жизнью.
Стоило Джорджи прикоснуться к нему, и у него тотчас возникло сильнейшее желание заключить ее в объятия и поцеловать. Быть может, в последний раз.
Однако он преодолел искушение и убрал ее ладонь со своего рукава.
– По-твоему, я должен поступить как трус.
– По-моему, ты должен поступить как разумный человек, – возразила она. – Куда подевалась твоя обычная рассудительность? Тебе не надо ничего доказывать Пирсу и ему подобным.
Заметив блеснувшие в ее глазах слезы, граф отвел взгляд.
– Я позабочусь, чтобы тебе сообщили, чем закончится поединок.
– Я не поеду в Глостершир, – с горячностью заявила она. – И не позволю тебе драться с Пирсом.
– Не пытайся повелевать мною, как восторженным юнцом из толпы твоих поклонников, – вспылил он. – Я не могу отказаться от дуэли. Не могу и не хочу. Это дело чести.
Она махнула рукой:
– Когда тебя убьют, честь тебе уже не понадобится.
– Твоя уверенность необыкновенно воодушевляет, – сухо отозвался он.
– Думаешь, мне хочется, чтобы Пирс тебя убил? Или чтобы ты убил его и был вынужден бежать из страны?
Ее напористость раздосадовала Бэкенхема. С трудом сохраняя внешнее спокойствие, он твердо произнес:
– Джорджи, разговор окончен. Я и так сказал тебе больше, чем следовало.
– Маркус, услышь меня наконец!
Она в отчаянии бросилась на него и принялась бить в грудь кулачками. По алебастровым щекам заструились слезы, изящный нос покраснел…
Бэкенхем застыл, от души жалея, что вызвал ее в библиотеку.
Джорджи схватила его за лацканы фрака, поднялась на цыпочки и, чуть сократив существенную разницу в росте, процедила сквозь зубы:
– Если ты сию же секунду не пообещаешь отменить дуэль, считай нашу помолвку разорванной. Я не желаю иметь ничего общего с этим безумием.