— Ты не понимаешь, что я имею в виду. Она так сильна, что все вы верите, будто эта сила не имеет пределов. Вы с Телеусом являетесь одними из немногих людей, к которым она до сих пор способна испытывать чувство любви и уважения, и при этом вы дружно заявляете, что она должна подвергнуть вас пыткам и казнить. О чем вы вообще думаете?
— Если она будет прощать предателей из одной любви, то когда-нибудь обязательно найдется человек, которого она любит, и который предаст ее, а заодно и всю Аттолию. Царица должна идти на жертвы ради всеобщего блага, — убежденно заявил Релиус.
— А что, если она жертвует своим сердцем? Будет отрезать его по частям, пока ничего не останется? Какая вам польза от бессердечного правителя? И что тогда станет с общим благом?
— Царица не может стать бессердечной.
— Нет, — согласился царь. — Потому что тогда она умрет, Релиус, или лишится разума вслед за сердцем. Неужели ты не видишь, что происходит? Или твоя вера в ее силу так беспредельно слепа? Каждый человек имеет пределы. И все же вы никогда не перестанете требовать от нее невозможного.
Релиус молчал, размышляя.
— А вы? Я думал, что вы сломались в какой-то момент.
Евгенидис поморщился, но не удержался от самоуничижительного фырканья.
— Орнон, Мудрейший-из-мудрейших, говорит, что Воры Эддиса не ломаются. Вместо этого мы вспыхиваем, как порох. Это делает нас особенно опасными.
— Вам не нравится Орнон, — заметил Релиус.
— Я бы так не сказал.
— Потому что вы не хотите признать правду?
Евгенидис поморщился.
— Мы с Орноном завоевали взаимное уважение в долгих и кровопролитных боях друг с другом, — сказал он.
— Каким образом?
— Ну, ему почти удалось предотвратить войну. Я слышал, что он просто виртуозно довел царицу до белого каления, так что она готова была убить меня на месте, когда поймала с поличными в своем дворце. Если бы не ловкое и своевременное вмешательство мидийского посла, я бы благополучно скончался, и не было бы пролито потоков крови с обеих сторон.
— Так вы это слышали? — спросил Релиус.
— Я пропустил вступительную речь Орнона.
Правильно, в этот момент он корчился на мокром полу тюремной камеры. По соседству с камерой Релиуса.
— Значит, вы не таите обиды на Орнона? — Релиус решил перевести разговор на менее рискованную тему.
Царь тонко улыбнулся в ответ.
— Даже бывшие Воры не выдают своих секретов, Релиус.
Немного позже он ушел. Релиус остался лежать наедине со своими мыслями. Каким человеком надо быть, чтобы так спокойно сказать о себе: «благополучно скончался»?
* * *
Проходя через караульное помещение обратно в спальню царицы, Евгенидис спросил: