она сказала: - И как мне простить тебе, детка, что ты у меня его отнимаешь?" Ведь работа у Ричарда будет в Лондоне, и они туда переедут после первого года. А Лили ответила: "Знаете, мамочка, будь моя воля, я бы навсегда здесь осталась". И миссис Верной смеялась и гладила Лили по руке.
Раза два в неделю отправлялись в виктории по визитам. Часто принимали гостей. Приезжали Уилмоты из Торкингтона, Ноулзы из Меллора, прихватывая собственных гостей, чтобы им показать Холл. Чай пили в саду, а потом миссис Верной отряжала Лили - не Мэри, не Ричарда! - водить гостей по дому. "Она самый лучший гид, - объясняла она с улыбкой. - Лили знает дом лучше нас самих". И вот Лили, зардевшись от гордости, вела полковника Такого-то, леди Такую-то, сперва в библиотеку, потом, ничего не пропуская, по всему дому, вовсю стараясь передать им собственный восторг, и сердилась не на шутку, если господа больше заглядывались на нее, чем, скажем, на старинное голубое блюдо на поставце в простенке. Раз до того дошла, что даже крикнула: "По-моему, вы ни единого слова не слышите из того, что я вам тут толкую!" Господин полковник был от смущенья сам не свой: "Ах, знаете ли, ха-ха, ну да, ей-богу же, вещица прямо высший класс, клянусь честью…" - "Вам бы тоже, наверно, не понравилось, - оборвала его Лили и улыбнулась, испугавшись собственной дерзости, - если бы я не слушала всех этих дико интересных вещей, какие вы рассказывали про буров".
А бывало - то-то радость, то-то удовольствие - являлись гости из Чейпл-бридж. Жена викария, и доктор, и банковский служащий. Их всех Лили характеризовала в письмах. Бывала снисходительна, не язвила, просто писала от души, что "мистер Хэссоп восхитительно неотесан". Смотрела во все глаза, как Папа с ним гуляет по саду, беседует с ним на равных, потчует его сигарами. И как раз благодаря мистеру Хэссопу и поняла, что Холл пользуется особым уважением в округе, среди церковных старост, среди людей почтенных. Папу он называл исключительно Хозяином, с Мамой обращался прямо как с королевой. А что, часто думалось, из них прекрасная бы вышла королевская чета.
В то лето, в том жарком саду, в том мире - ничего, ничего не могло приключиться. Вот докладывают о гостях, и мама под деревом усмехается: "Филистимляне идут на нас!" Вот Папа рассказывает, как кучер-итальянец в сердцах выхватил у него трость и переломил о колено. "И, можете себе представить, больше ни слова - вскочил опять на свое место, погнал во весь опор и гнал до самой виллы!" Вот голос Ричарда несется с теннисного корта, он выкликает счет. Чудный, блаженный мир, где и на другое лето все так же будет, и потом, потом - деревенские пересуды, балы, помолвки, и новых девушек вывозят в свет, и говорят о живности, ценах - о стрельбе, охоте, смеясь, намекают на кого-то, кто нечестно нажился, и миссис Беддоуз скользит с подносом между чайным столом и прохладным домом, разносит бутерброды с огурчиками. Старый беспечный, счастливый, чудный, чудный мир.