Неприятно: руки красные, на улице холодина. И волосы, конечно, всклокочены. Кое-как их пригладил, перебросил плащ на другую руку, уронил книги, чертыхнулся, их поднял и постучался в номер одиннадцать.
Полная тишина. Подождал, поднял было руку, чтобы снова постучать, опустил. Почти нестерпимо потянуло удрать и удрал бы, да та же горничная снова возникла в конце коридора. Весь собравшись, как струна натянувшись, в последний раз примерив заготовленные, отрепетированные ходы, окончательно закрыв глаза на доводы разума, он громко стукнул в дверь.
- Войдите.
Номер был крошечный, Эдвард,Блейк лежал в постели, смотрел в окно. Он не сразу повернул голову, и на мгновение Эрика поразил этот профиль: серый, небритый, тяжко больной, безучастно смотрит на белый свет. Завтрак стоял рядом, на столике, но, кажется, он к нему не притронулся.
Эдвард Блейк медленно повернулся, начал зевок, тотчас проглотил:
- А-а? Доброе утро.
Пусть, пусть себе разыгрывает недоумение, подумал Эрик. Ответил строго:
- Доброе утро.
Помолчали, пока Эдвард Блейк, кажется, окончательно не проснулся:
- Может, сядешь?
- Ничего, спасибо, я постою.
Эдвард закончил-таки прерванный было зевок, потянулся, осклабился:
- Что ж, как тебе будет угодно.
- Я некстати, наверно, - Эрик чувствовал, как вскипает внутри злость, - зря к вам вторгся в такую рань.
- Ничуть.
- Долго не задержу.
Эдвард Блейк протянул тощую, желтую руку к столику, нашарил сигареты.
- Закуришь?
- Нет, спасибо.
- Собственно, я весьма тебе благодарен, что разбудил, - Эдвард Блейк закурил сигарету, - мне надо сегодня на лондонский поезд.
- Знаю. Потому и пришел.
- Понятно.
- Есть к-к-кое-что, - он отчаянно обуздывал собственный голос, но голос не слушался, звучал слишком громко, грубо, и как некстати заиканье напало, - к-к-кое-что, о ч-чем мне надо с вами п-поговорить.
Чуть заметная тень улыбки прошлась по губам Эдварда Блейка. Ухмыляйся-ухмыляйся. Гнус. Но вдруг тот выкрикнул:
- Да сядь ты, тебе говорят.
Эрик как не заметил грубости. Взял стул, даже скорее удовлетворенный, что сумел вывести Эдварда из себя. Долго молчали. Наконец Эрик опять весь собрался, успокоился, он был совершенно готов к атаке. Но не собирался терять ни капли из достигнутого преимущества. Пускай этот тип первым заговорит.
- Ну и?
Эрик чуть качнулся на стуле.
- Это насчет Мориса.
Приблизились и удалились по коридору шаги горничной, проклацал поднос.
- Насчет Мориса? -Да.
Опять эта тень улыбки у Эдварда на лице.
- И что же - насчет Мориса?
- Думаю, вы сами прекрасно знаете, - Эрик вдруг почувствовал, как горят у него щеки. Выпалил бешено: - И я п-п-пре-красно понимаю, что это не мое дело.