– А ну стоять, это наш сумеречник!
О, никак Салман ибн Самир вспомнил о своем имуществе.
Всадники осаживали лошадей, одна ударила копытом прямо перед носом. Чихая и отплевываясь, Тарег пытался сплюнуть кровь с разбитой – опять разбитой – губы и бестолково ворочался на земле. Приподняться не получалось – из-за стягивающей руки над локтями веревки. Ну и из-за петли на горле.
Над головой орали на все голоса. И вдруг знакомое кхеканье:
– Ой-ой-ой, о Всевышний, какое горе, какая незадача!.. Ты жив, о юноша?.. Сюда, господин Амаргин, сюда!
Новый мощный топот набегающей лошади. Тоненький звон сбруи. Над головой рявкнул сумеречный голос со странным акцентом:
– А ну прочь и в стороны, уроды! Про-очь!!
Топот, удары копыт. И тот же сумеречный голос:
– Прочь, я сказал! Кому хочется попробовать стали?!..
Вокруг затихало. Разочарованно бормоча и покряхтывая, бедуины расходились.
– Эй, ты! Это наш сумеречник!
Тот, кого назвали Амаргином, зашипел:
– Я тебе сейчас глаз на жопу натяну, сволочь! Если он ваш, то почему его бьет все это сраное племя?! Прочь, я сказал!
Гладко у него вышло – заучил небось, чтобы разом в морду выплевывать…
Ответом стало недовольное урчание. И удаляющийся дробот копыт.
Голос Амаргина отдал приказ на каком-то странном языке. Ни одного слова не понять, ну надо же… Голос стал настойчивей. Спаситель что, к нему, что ли, обращается?
– Я не понимаю… – сознавая, как глупо выглядит их беседа, пробормотал Тарег на ашшари.
Ну да, ну да, два сумеречника, чтобы друг друга понять, вынуждены разговаривать на человеческом языке. Видно, подобная мысль пришла в голову не одному Тарегу. Над головой раздался громкий хохот. Амаргин перешел на ашшари:
– Лайс, ты видел когда-нибудь такое? Лаонец не понимает по-лаонски!
– Я не лаонец, – прохрипел Тарег.
– Хаааа, мы это хорошо знали! К тебе лаонцу никто бы не подошел! Лайс, ты где-то видел лаонцев цвета вороны?
В ответ неразборчиво бурчали. Потом кинули:
– Ладно, я спать пошел, сами дальше разбирайтесь…
В ответ – женский сумеречный голос:
– Спокойной ночи, Лайс!..
А следом – хи-хи-хи, русалочий, холодный смех.
Зрение наконец-то прояснилось – на лицо кто-то вылил приличную струю воды. Душащую петлю ослабили и стащили с шеи, колючая веревка дернула по свежим ссадинам на скулах. Хлопая слипшимися от ледяной воды ресницами, Тарег щурился и пытался разглядеть мельтешащие в ночной темени силуэты. Когда снимали вторую веревку, тоже задели щеку.
Зашипев от боли, он наконец-то проморгался и осторожно утерся рукавом.
– Ты откуда? Из Ауранна? – спросили по-аураннски.