— Вы шутите? Я не пойду к врачу, даже если мне приставят пистолет к виску.
— То есть, все было нормально, а потом вас начало рвать кровью, и вы решили поехать в приемный покой?
— А вы бы не поехали в приемный покой, если бы вас рвало кровью? Как по мне, так это нервирует, если не сказать большего.
Медсестра отложила документы и достала из кармана сотовый телефон.
— Да, доктор? — ответила она на звонок. — Да, конечно. Прямо сейчас. Я здесь.
Она положила сотовый телефон на стол.
— Простите, — извинилась она. — Так на чем мы остановились?
— На том, что я поехал в приемный покой.
— По правде сказать, ваше состояние внушает опасения, господин Фельдман, — сказала медсестра. — Ни язвы, ни гастрита у вас нет. Но просто так никого не рвет кровью, думаю…
— Если вы еще раз повторите это, то я разозлюсь. Или вам нравится это говорить?
Медсестра подняла руки в примирительном жесте.
— Что вы, конечно, нет. Я не люблю, когда люди болеют…
— Вокруг вас болеют все, если вы не заметили. Если бы никто не болел, вы бы тут не работали. Так что же, вы не любите свою работу?
— Напротив, я очень люблю свою работу. Я люблю лечить людей. И я лечу их потому, что мне не нравится, когда они болеют. Люди должны быть здоровыми.
— А я думал, что врачи лечат людей потому, что хотят спасти мир. Оказывается, они лечат их просто потому, что они болеют… если следовать этой логике, я стал писателем потому, что не люблю, когда люди читают плохие книги. Но определенная доля истины в этом, конечно есть.
Медсестра улыбнулась.
— Вот видите, господин Фельдман, мы поняли друг друга. — Заметив движение возле двери, она повернула голову. — А вот и доктор. Как раз вовремя.
Адам ожидал увидеть пожилого доктора в очках, на худой конец — женщину, которой уже давно за сорок, но до сих пор привлекательную. Но кого он совсем не ожидал увидеть — так это высокого голубоглазого брюнета, которому с трудом можно было дать больше двадцати пяти. Брюнет был одет в брюки классического покроя с идеально отглаженной «стрелкой» и голубую шелковую рубашку, которую Адам надел бы разве что в театр. Накинутый на плечи белый халат смотрелся слегка не к месту, а висевший на шее доктора стетоскоп был совсем лишней деталью. Брюнет выглядел так, будто он — богатый студент, сделавший одолжение своему профессору и пришедший на пару часов практики. Больше пары часов проходить в пусть и подходящих к брюкам туфлях из хорошей кожи, которые смотрелись как только что купленные, и не заполучить при этом пару-тройку мозолей, Адаму бы ни за что не удалось.
— Благодарю вас, Мари, вы свободны, — обратился доктор к медсестре.