Какой-то человек у ее забора попросил хлеба. Что же, неужели ей, благочестивой еврейке, которой бог послал нищего, еще допытываться, кто он такой? Разве не могло случиться, что это пророк Илья принял образ солдата и принес благословение в еврейский дом, давая ей случай совершить благодеяние?
«Цедоко тацил мимове», — бормочет Хана-Лея, вспоминая большой ломоть черного хлеба, который она сунула пророку, и поцелуй в руку, которым удостоил ее за это пророк.
«Благодеяния спасают от смерти». Но, во-первых, не подобает болтать о явлении святых, а во-вторых, ее муж болен, кашляет (не в дурной час будь сказано), и если она даст обет молчать о явлении пророка и не скажет об этом даже мужу, то царь вселенной (да славится имя его) зачтет ей это и вернет здоровье ее мужу.
А в ближайший базарный день, в пятницу утром, крестьянка-белоруска Афанасья Ивановна собрала возле себя небывалый круг покупателей. Ей явился оборотень! В сумерки она, не ожидая ничего дурного, вышла загнать домой большую козу. И вдруг сквозь деревья падает с неба, прямо на нее, огромная летучая мышь, касается земли, вскакивает: перед нею человек — клянусь воскресением святых! — человек с глазами величиною с блюдце, и клыками, словно у волка.
Она едва успела призвать на помощь пресвятую матерь Марию, очертить палкой круг возле себя и присесть на корточки. Убеги она, это как раз было бы на руку оборотню. Но святой круг охранял ее. Только бедную козу может она призвать в свидетели, ибо, кроме человеческой крови, черт ничего так не любит, как парное молоко.
И что вы скажете? Из-под юбки, которую она накинула на голову, она слышит, как покрякивает и смакует молоко оборотень, будто собака над миской, и как блеет коза.
— Вот вам крест, он пил прямо из вымени и так долго, что можно было успеть трижды прочитать молитву. И урчал при этом. И едва только, когда все затихло, я решилась спустить чуточку юбку с головы, как почувствовала на моем лице что-то теплое. Моя козочка, старушка моя, толкает меня рогами, вымя пустое, плоское, словно карман на фартуке, но она цела и невредима, а оборотня и след простыл.
У человека образованного, особенно у жандармского вахмистра, такого рода слухи, конечно, могут только вызвать улыбку. Однако следовало бы и по ночам не оставлять дороги без надзора.
Что касается местных дорог, тропинки вдоль реки и между лугов, то о запрещении пользоваться ими с наступлением темноты население было оповещено надлежащим образом при помощи вывешенных объявлений. Правда, местное население не умеет читать.