Они устроились в кабине бара «У Ната», взяв пиво у барменши с татуировкой сердца, опутанного колючей проволокой. Доставая бутылки из холодильника и открывая их, женщина ничего не сказала о том, что Маккалеб недавно приходил и задавал вопросы о человеке, с которым теперь вернулся. В столь ранний час в баре никого не было, кроме группы завсегдатаев, набившихся в одну из дальних кабин. В музыкальном автомате Брюс Спрингстин пел «Тьму на окраине».
Маккалеб изучал Босха. Тот казался чем-то озабоченным – возможно, процессом. Последняя свидетельница выглядела в лучшем случае сомнительно. На прямом допросе все замечательно, на перекрестном – полный провал. С такими свидетелями лучше не связываться, если есть выбор.
– Похоже, вас, ребята, крепко одурачили.
Босх кивнул:
– Моя вина. Мне следовало бы догадаться. Я смотрел на нее и думал, что она так красива… Я просто поверил ей.
– Я понимаю, что ты имеешь в виду.
– Последний раз, когда я доверился лицу.
– Но вы все равно еще неплохо выглядите. Что у вас в запасе?
Босх хмыкнул:
– Ничего. Мы расстреляли все пули из обоймы. Завтра узнаем, что есть у защиты.
Маккалеб смотрел, как Босх одним большим глотком опустошил половину бутылки, и решил, что лучше перейти к насущным вопросам, пока Босх еще соображает.
– Тогда расскажи мне о Руди Таферо.
Босх неуверенно пожал плечами:
– Что именно?
– Насколько хорошо ты знаешь его? Насколько хорошо ты знал его?
– Ну, я знал его, когда он был в нашей команде. Проработал в голливудском отделении лет пять одновременно со мной. Потом вышел в отставку, получил пенсию и перебрался на другую сторону улицы. Занялся вытаскиванием из кутузки людей, которых мы туда засовываем.
– Когда вы еще играли в одной команде – оба за Голливуд, – вы были близки?
– Не понимаю, что означает «близки». Мы не были друзьями, не были собутыльниками, он занимался кражами, я – убийствами. А почему ты спрашиваешь? Какое отношение он имеет к…
Босх умолк и посмотрел на Маккалеба; в голове явно крутились колесики. Теперь Род Стюарт пел «Танцевать всю ночь».
– Ты что, черт побери, смеешься надо мной? – спросил наконец Босх. – Смотришь на…
– Дай мне задать несколько вопросов, – прервал его Маккалеб. – Потом можешь задавать свои.
Босх осушил бутылку и держал ее поднятой, пока барменша не заметила.
– За столиками не обслуживаем, ребята! – крикнула она. – Извините.
– Мать вашу! – буркнул Босх.
Он выскользнул из кабины и подошел к бару. Вернулся с четырьмя бутылками, хотя Маккалеб едва приложился к первой.
– Спрашивай, – сказал Босх.
– Почему вы не были близки?