— А вы значит и есть — эти легендарные я-не-знаю-кто-и-знать-этого-не-хочу? — не менее мерзко и тягуче спародировал я.
— Тварь, — обиделся центральный монах, развернулся и ушел за спины войск.
— Сам ты тварь! — опомнился я лишь тогда, когда этот нехороший человек скрылся с глаз.
Двое других монахов остались и молча глазели по сторонам, а меня словно и не замечали. Что за игнор?
— Вы меня бить будете? — словно ребенок, ожидающий порки, спросил я.
— Да, — кивнули монахи.
— А мне можно будет сопротивляться?
— Да, — вновь кивнули мне, так и не посмотрев.
Из-за спин армии вновь выбрался центральный епископ и вновь занял свое центральное место. Теперь даже рожа его стала источать ту же мерзость, что и прежние речи. Он так и светится от самодовольства. Руки держит за спиной и покачивается, скача с пятки на носок, словно парень, ожидая девушку на свидании зимой в мороз.
— Постановлением верховного эдикта Суоранского Ордена Прецептории святого Вита, я, епископ…
Он назвал свое имя, которое совершенно никому не нужно знать, а я в это время радовался своей проницательности. Я опознал в епископе — епископа, хоть это и мог быть кто-то еще. Пока я радовался священник говорил и говорил… говорил и говорил… Даже его войска устали его слушать.
— В присутствии Войска Святого Похода и братьев-епископов…
Дальше он назвал имена двух кивающих священников, а я опять поразился своей проницательности и тому, что угадал с саном аж трех непонятных святош. И пока я думал, епископ подошел к окончанию своей речи.
— Наделяюсь правом воспользоваться священным предметом Храма, под номером шесть, в рамках доктрины и наставлений, с целью покарать носителя Семени — Феникса…
Но окончание также затянулось.
— Желаешь ли сказать что-то напоследок? — спросил священник меня, а я не сразу и сообразил, что пытка нудной речью, да мерзким голосом подошла к концу.
— А где епископ Ирик? Жив ли он? Я соскучился по его лысой макушке… хотя они у вас у всех лысые…
— На епископа Ирика наложена епитимья и он отлучен от мирских дел на долгий срок. — поведал мне «дакальщик» слева.
— Если это все чего ты хотел узнать, то настала пора Наказания, — после небольшой паузы промерзопакостил своим ртом «центральный» и резко протянул руки, до того спрятанные за спиной, вперед. Я напрягся, ожидая, как в меня полетит нож или стрельнет пистолет, но ничего не произошло. В руках священника покоилась всего лишь резная шкатулка из черного дерева. Он открыл ее. Я опять напрягся, ожидая беды, но вновь напрасно. Заиграла музыка. Шкатулка оказалась музыкальной. Мелодия однообразная, длиной всего секунд в шесть, но завораживающая. Я опять насторожился, памятуя о способностях эльфов завораживать своей игрой на арфе, но эта музыка не гипнотизировала. Странно.