– Так вот, насчет воскресенья, – говорю я, полная решимости оставить приглашение на воскресный ланч в силе: пусть приходит, но она столкнется у нас дома с Юаном, нас там не будет. – Мы вот что подумали: может, у тебя будут какие-то пожелания? Скажем, что-нибудь вегетарианское… в общем, в таком духе.
– Правда? – Она складывает руки на груди.
– Честное слово. – Я повторяю ее жест. – Так что скажешь?
– Нет пожеланий. Мне все равно. Интересно другое… – Она нервно притопывает носком туфельки. – Ты утащила меня от своих так быстро… Что-то хочешь от меня утаить?
Она снова предвосхитила мои намерения. Несмотря на раздражение, я улыбаюсь:
– Просто мне не понравилась та чушь, которую ты несла насчет пения народных песен в лагере.
– Но прозвучало вполне правдоподобно. И Полу понравилось. Ведь и ты делаешь то же самое, верно? Лжешь Полу, а он на седьмом небе от радости.
– Я никогда ему не лгала.
– Даже случайно? – Она наклоняет голову набок, и волосы ее сползают с плеч. – А часики-то тикают, Грейс.
– Чего ты хочешь? Денег?
– Неужели ты думаешь, что я делаю это из-за денег? – Она презрительно смеется.
– Но тогда почему? Из-за писем, которых я не читала?
Она не отвечает.
Я называю самое тривиальное:
– Совесть нечиста?
Она снова смеется. Нет, скорей хихикает, и нервы мои звенят, едва выдерживая этот отвратительный звук.
– Совесть здесь ни при чем. И вины никакой я не чувствую. Не я же толкнула ее, а ты.
– Тогда почему, Орла? – почти кричу я. – Зачем тебе все это нужно?
Она секунду размышляет.
– Да ни за чем. Просто я могу это сделать, и все.
Она смотрит куда-то в пространство за моей спиной, туда, где пляж, где шумит море.
– В тюрьме у меня было много времени, чтобы подумать. А когда я вышла, сразу приехала сюда, это первое, что я сделала, захотелось посмотреть, как ты поживаешь. И увидела вас с Юаном. Вы шли вдвоем по берегу. И оба такие… – она подыскивает нужное слово, и лицо ее морщится, кривится, в нем появляется нечто маниакальное, и это не может не тревожить меня, – такие вы были… офигенно счастливые.
Я делаю шаг назад:
– Так это, значит, все из-за меня с Юаном?
Она не отвечает. Я продолжаю наблюдать. Она хочет что-то сказать, но тут же закусывает губу. Глаза черные, бездонные. Мысли, похоже, где-то блуждают. Вижу, что в сознании ее всплывают какие-то воспоминания. Понимаю, что сейчас все решится. Если она не заговорит со мной откровенно и честно сию минуту, этого не случится никогда.
– А знаешь что? – Голова ее резко поворачивается ко мне. – Знаешь, о чем я мечтаю? Когда Пол узнает всю правду, он вышвырнет тебя на улицу. А твои дочери откажутся от тебя, не захотят тебя больше видеть. И все от тебя будут шарахаться, как от прокаженной. – На щеках у нее проступают красные пятна. – И еще надеюсь, что раскаяние сгложет тебя и от тебя ничего не останется.