– Ну как? – спросил он.
– Больше чем хорошо, – ответил я.
– Другого я и не ожидал услышать от тебя, многие не понимают его, понимают по-другому – впадают в истерический смех, их мозг настолько засран, что даже дым не в силах сдвинуть говняные сталагмиты. Его слова ласкали мои уши, сильнее хорового пения.
– Вчера слушал Армина, казалось, что я в резиновом кубе, впервые увидел музыку.
– Это только вершина айсберга, – продолжая ласкать меня взглядом, говорил он. – Я вижу мысли людей, вернее чувствую их, не то, как они формулируются на уровне сознания, а самый зачаток, движок. Но это всё херня, по сравнению с тем, что курят местные аборигены, взять отца Оржака, там такая шмаль! Сплавит все, ничего не оставив после себя. Они тут, как Дон Хуаны у Кастанеды, такие же трубки, сумасшедшие смеси, если там кактусы, то тут хер знает что. Гашиш вперемешку с грибами и еще с чем-то. Люди уважают их, но в большей степени боятся, говорят что они способны трансформироваться в животных, во что я охотно верю. Оржаку отец лишь однажды, по его словам, давал покурить, с затяжки он потерял сознание, оказавшись в каком-то плотном облаке, не дававшем ему пошевелиться. Мне кажется он тогда умер и лишь, – засмеялся он, – шаманизм или ритуал Вуду, вытащил его за уши оттуда.
– Я бы рискнул, – сказал я.
– И я бы, но чувствую, мне этого не нужно.
– Возможно, и мне не нужно, но желание сделать что-то с сознанием велико.
– Авантюризм.
– Или доступный экстрим.
– Ладно, Колян, – увидев девушку экономиста по имени Светлана, – нужно ехать в «солнечный Абакан», завтра вечером буду.
Мы пожали друг другу руки, и он ушел вслед за Светланой. Юля весело о чем-то говорила Оксане, когда я вошел в кабинет
– Доброе утро!
– Доброе, Николай, – улыбнулась она, – выглядите свежо, вчера вы были каким-то замученным.
– Кстати, вчера, – говорил я, усаживаясь в кресло, – мы договорились о том, что перешли на ты.
– Действительно! Хорошо. Коля, вчера ты был каким-то замученным, – рассмеялась она, показывая ровные ряды, необычно маленьких, белоснежных зубов.
– Да, вчера чувствовал себя немного уставшим.
Юля заговорщически улыбалась.
– Может быть, у вас, у тебя это из-за скачка времени или климата. Уже не могу отчетливо вспомнить, но если мне не изменяет память, я долго не могла акклиматизироваться здесь, но вам и не нужно это, мы думаем, да, Юля?
Юля в ответ кивнула головой.
– Максимум вам здесь прозябать три, четыре дня, – сказав это, ее радостные глаза, вмиг наполнились грустью, оставив на лице пластмассовую улыбку. Тренировка!
– Я не прозябаю здесь, а напротив, мне очень нравиться.