Вечером Лена звонила мне – я не отвечал, писала: «Поговори со мной, не убивай меня. Именно сейчас мне нужно о многом сказать тебе, я устала жить страхами, мне хочется жить жизнью, где есть ты и наше счастье. Коля, не молчи, умоляю».
Демонстративно я выключил телефон, радуя развратную и хмельную Ксюшу. Спустя сутки, в моей пустой груди что-то говорило, о чем то тревожном. Телефон Лены был выключен, пьяный я мчался в «Татар – базар». Я ехал к ней, но ее уже не было среди нас, ее бледное тело лежало на кафельном столе, освещенное искусственным светом. В нем не было того ранимого, светлого, любящего жизнь создания.
Переступив порог ее дома, я упал в холодный колодец слез. В колодце без надежд, без малейшего лучика света, в колодец, где рядом со мной были – мать Лены, ее тетки, соседи, однокурсницы, сестра Оля, знакомые…..
Лица, лица…. Мелькающие с глазами полными слез, сотни лиц, незаметно сменяя друг друга, исчезали, оставив нас троих – Олю, мать Лены и меня, стоящих по подбородок в слезах. Все мы не знали, что творилось в ее душе, не чувствовали ее истерзанного сердца, искавшего помощи в нас. Мы не видели ее, мы не видели ничего, ничего! Кроме себя!
Ей было около двенадцати лет, когда впервые ее изнасиловал Эдик, это продолжалось еще не один раз и все это, он снимал на видео, чем в последствии и шантажировал ее. За что ее так избила жизнь?
Полгода я жил в бутылке водки рядом с последним пристанищем ее тела. Я жил разрывающим меня чувством мести. Но этот ублюдок покончил жизнь самоубийством в СИЗО, оставив во мне пустоту, уничтожив все, чем я жил – его убийством, жестоки
мучительным, которое, мне казалось, доставит спасительное удовлетворение и бальзамом ляжет на израненное сердце.
Она была права, веря в мое пробуждение, ценой своей жизни, она вдохнула в мой мертвый насос ЖИЗНЬ!
В начале девятого зашла Юля. Веселая, сияющая.
– Валяешься, ужинал?
– Нет.
– Что случилось? – спросила она.
Излучаемый ее свет поглощался склепным холодом заполнившим номер.
– Вид у тебя, будто…., – тревожно, продолжала она.
– Нормально все, – ответил я, не давая ей продолжить мысль, – как день прошел?
– Нормально, – опускаясь на стул, отвечала она, – с Оксаной весь день мотались, завтра съемка. Коль, ну что случилось? На тебе лица нет.
– Случилось давно.
– Ясно…. Извини, кушать хочешь?
– Нет.
– Я пойду, устала сильно, пораньше лягу спать. Доброй ночи!
– И тебе, – ответил я, смотря сквозь нее.
Она ушла. Опустошенный я долго рассматривал потолок, неизвестно что пытаясь обнаружить на салатовых плитках, ничего не увидев, уснул.