— Насчет названия и автора мысль бесперспективная. Полковник ответит, что брал книгу у друзей, друзьям же и вернул. Если потребуется, он ее живо представит, я в этом не сомневаюсь, — заметил Шумилов. — Что же касается помощи, то вам нужен хороший адвокат.
— Мне соседка по камере предложила поговорить с ее адвокатом. Он встретился со мной, выслушал, даже не взглянул в мою сторону, записал что-то в папочке, сказал, что его специализация — мелкие уличные преступления, и ушел. Что-то его напугало. А хороший адвокат, наверное, дорого стоит? И как его найти? К кому обратиться? Подскажите, мне кажется, вы объективный человек. У меня есть банковский депозит, не очень много, что-то около двух с половиной тысяч рублей, но есть и кое-какие драгоценности… Я смогу расплатиться.
— Спасибо, что посчитали меня объективным человеком. Я стараюсь быть таковым, хотя это и непросто порой. Я подумаю, как вам помочь, — ответил Шумилов. — Сейчас я закончу с протоколом и попрошу вас подписаться.
Когда арестованную уводили, она обернулась в дверях и посмотрела на Шумилова. В этом взгляде была и мольба, и надежда, и ожидание перемен. Лучших перемен.
Алексей Иванович шел по узким тротуарам Шпалерной и перебирал в памяти только что состоявшийся разговор. Ему пришла на ум любопытная мысль, которую он ранее совершенно упускал из виду. Помнится, полковник Прознанский рассказывал, что он, якобы, был сильно встревожен, увидев, как гувернантка ласкает юношу рукой. Дмитрий Павлович счел это даже опасной предпосылкой к развитию у юноши онанизма, и стал подсовывать сыну медицинскую книгу о вреде данного порока. Но ведь, если бы полковник на самом деле расценил действия француженки направленными во вред семье, ему бы не стоило никакого труда добиться высылки иностранки из Петербурга. Эта мера наказания называется административной высылкой и применяется к лицам неблагонадежным. Полковник жандармской службы обладал большими возможностями в этом вопросе. Он бы даже не стал организовывать провокацию, скажем, брошюры подбрасывать или еще что придумывать, он бы просто заявил, что Жюжеван имеет предосудительный круг общения и представляет опасность. И этого заявления из уст начальника жандармского управления Царскосельской железной дороги было бы вполне достаточно, чтобы пришел к Жюжеван пристав с помощником, отдал меланхолично честь, вручил предписание о высылке, дал четверть часа на сборы и отвез ее на Николаевский вокзал. И поехала бы Мариэтта в Олонецкую губернию, или в Кинешму или Пустоглядово годика, эдак, на три. Безо всякого суда и следствия. И тем самым решилась бы проблема и с пресловутой любовной связью сына, и с онанизмом. И книжек медицинских давать сыну не пришлось бы…