А мне это всё не нравится, почему-то это мне кажется вопиюще неправильным и чреватым непонятными, но крупными проблемами, если нож попадётся кому-то на глаза… А ещё самым неправильным кажется то, что бритоголовый жив, что с ним всё в порядке. Кто-то другой – там, во сне я знаю, кто, а сейчас не могу вспомнить – должен быть на его месте, не этот афганец.
Но отказываться от подарка – значит оскорбить. И какой-то родственник афганца гравирует столь знакомую мне надпись… Что было дальше – не помню совершенно. А других снов мне той ночью и не снилось.
Глава 9. А и Б сидели на трубе
Следующее после того сна утро застало меня измученным, совершенно не выспавшимся и почти больным. «Кто я? Что я? Где я?» – триада вопросов, которыми совсем неприятно задаваться с утра, однако меня они терзали по меньшей мере несколько мгновений. После того, как я разобрался, кто, что и где, я ещё некоторое время просто ворочался, скрипя раскладушкой, и уговаривал себя встать. Вскоре к моим уговорам присоединилась бабуля, и это принесло свои плоды – всё-таки я сумел доползти до ванной, выгнав оттуда заканчивающего бриться папу, и долго умывался. Знаком моего окончательно пробуждения стало то, с какой скоростью я вылетел из ванной, вспомнив, что лежащий под подушкой нож не должен никому попасться на глаза…
Впрочем, мне повезло – я успел буквально в последний момент оттеснить от раскладушки бабулю и, во избежание, убрать нож в сумку с моими вещами.
Завтракал я в кои-то веки спокойно – родители встали раньше меня и к моменту моей трапезы уже уехали что-то там покупать. Мне оставалось тешить себя надеждой, что поездка затянется надолго, с многократными выяснениями отношений, и квартира сможет вздохнуть свободно хотя бы до обеда. Но, не искушая судьбу понапрасну, я всё же поторопился разделаться с немногочисленными домашними обязанностями и ретироваться на улицу, пока вокруг царят тишина да мир, и дед благодушно мурлычет прилипчивый простенький мотив…
По улице гулял неожиданно прохладный ветер, небо оказалось затянуто не облаками – так, дымкой, скрадывающей по горизонту голубой летний цвет небосклона. День обещал быть нежарким, и поэтому, встретившись по обычаю на углу у булочной, мы с Лизкой двинули непосредственно к Шумахеру домой, а не к реке, как обычно. На берег по такой погоде не тянуло, да и ко всему прочему, судя по доносящемуся глухому «тум-тум-тум», в выходные на речку съехалось слишком много народу, а значит там сейчас шум, гам, музыка, дети носятся… Разве удовольствие валяться подле такого дурдома?