Когда мы забрались в машину, я выглянул в окно – Илья сидел на остановке и читал что-то по маленькой, карманного формата книжечке, то и дело отрывая взгляд от текста и глядя вдаль. Губы у него при этом продолжали шевелиться.
Уже вечером я ещё раз спросил у Лизы, что же ей всё-таки сказал Илья?
Помедлив для приличия, она мне написала в ответ:
– Спросил, зачем я в мальчика переоделась. Там, в Афганистане, девочки в мальчиков переодеваются, когда сына у родителей нет, как бы вместо него, – и отправила смущённый смайлик.
– А ты что сказал?
– А я сказала, что почти так же, только сама решила. И что не сыном для родителей, а другом…
– Для?.. – провокационно уточнил я.
Лиза отозвалась только ещё одним смущённым смайликом.
Глава 10. Заглянуть внутрь
Верно говорят: хочешь насмешить Бога – расскажи ему о своих планах. Ничего у нас на следующий день из визита к Бондареву не вышло – Санин отец забрал сына, машину и уехал что-то там в недрах нивы менять у знакомого автомастера. Конечно, он мог бы и обойтись без Шумахера – по крайней мере, на мой взгляд, – но поскольку машина в их семье на полном серьёзе числилась за Саней, отец его был непреклонен: «Сам и отправляйся к мастеру, а я так, лицо сопровождающее». Для нас это означало, что Саня уехал ранним утром, а вернётся только лишь к ночи, дождавшись в мастерской отца с работы. Так что мы на полный день оставались без друга и, разумеется, не могли идти к Бондареву вдвоём – Саня был уже полноценным участником нашей «эпопеи»…
Поэтому вместо визита к АИБ мы с Лизой наконец-то выбрались купаться – за пределы города, где никто не мог бы признать в Лизке Льва и не надо было заморачиваться с майками-шортами и прочими средствами маскировки, которые мне, по здравому размышлению, показались уже весьма и весьма сомнительными в плане эффективности.
Лиза гребла «недокролем», как часто плавают на реке те, кого учили в бассейне, – очков нет, под воду с головой уходить не хочется, дна не видно, какой уж тут спорт… Я – просто нырял, пугая Лизу до визга и представляя себя довольной жизнью выдрой. Мы так с Саней ещё в начальной школе развлекались, вслух вспоминать стыдно, а вот на речке само в голову лезет: «Я – выдра-выдра-выдра!», а ему, помнится, по душе больше всего пришлась собака-водолаз, ньюфаундленд. Тогда, во втором классе, Шумахер был соответствующе лохмат, это потом он начал стричься всё короче и короче, пока, наконец, от былой гривы не остался один чуб…
Накупавшись, мы какое-то время перекидывались в полюбившийся Лизе сокс, пытаясь согреться – второй день подряд солнце пряталось в облаках, вдоль реки гулял прохладный ветер, а после получаса купания губы у нас были «синие, как утопленника», как любила журить меня в детстве бабули. Наконец, мы напрыгались, разогрелись, в конец запыхались и, опасливо косясь на темнеющее небо, решили, что пора бы и честь знать. Как выяснилось на подходе к Лизиному дому – очень вовремя мы это решили. Загудел ветер, сдирая листву с деревьев, и тут небо распахнулось, словно дверь с ноги, – и вода хлынула на нас сплошным потоком. На нас не просто ливень обрушился – мир словно вскипел, пошёл пузырями по мгновенно налившимся лужам, всё вокруг захлестнуло потоками бурной воды, колотящей по плечам, затопило в одночасье любые впадины и ямы, огородило плотной завесой нас от всего, что было вокруг – только вода, вода…