— А что, у них не так?
— Не так, конечно. Он говорит, что даже не слышал, чтобы большие корабли в сараях строили. Да и зачем? И чем Петру Алексеевичу не нравится по–голландски корабли рубить? Люди‑то недурно в таких делах понимают. Всяко лучше нашего, — махнул рукой Федор Матвеевич.
— Это ты зря, — хлопнул его по плечу Гавриил Иванович. — Государь наш — голова! Видел, какие станки сделал для выделки нитей да ткачества? Вот!
— Так‑то станки! — Возразил Апраксин.
— И как он их измыслил? Помнишь? Продумал все, на бумаге изобразил, а потом плотников подрядил выполнять. Да и потом, со слов тех, кто с ним трудился, отладку проводил быстро и толково. И не на глазок, а расчеты какие‑то вел, да такие, что многоопытные плотники не поняли ничего. Цифры, буквы, да значки какие‑то. Но все делал споро и точно. Ни одной ошибки не было. По крайней мере такой, чтобы все переделывать надобно было. Неточности — то да, но незначительные. Но кто же от них может уберечься?
— И что с того? — Чуть прищурившись, спросил Апраксин, пытаясь понять мысль своего сотоварища.
— Помнишь ли ты, как тот корабел голландский сказывал про дела свои и работы?
— Хорошо помню. Не раз, поди, беседовали.
— Так ведь не ты один. Забыл разве, как я пытался прознать о том, как они расчеты делают? И что он мне каждый раз отвечал?
— Что настоящий мастер пропорции добрым глазом видит и в расчетах не нуждается[11].
— Вот то‑то и оно, что не нуждается. — Усмехнулся Головкин. — Меня тогда думки и взяли. Отчего их мастера, что на глазок все способны оценить да измерить, станков, что Петр Алексеевич измыслил, первыми не соорудили? Ведь добрые станки. Их любой заводчик с руками оторвет, предложи мы их на продажу. Столько ткани делаем, что вся остальная Москва не угонится, а всего сотня душ при мануфактуре состоит. Вон — всех наших служилых добро одели, да рванья более не терпим, даже у простых крестьян, что Государю служат. И торг держим. Да так, что даже в Англию увозили нашу ткань из Кукуя. Немного, но то важно само по себе. Раньше ведь они нам везли и никак иначе. И денег станки приносят изрядно. Без них, почитай ни этой затеи не было, ни дороги, да вообще практически ничего из начинаний Государя нашего.
— Ткацкие да прядильные станки у Петра Алексеевича действительно добрые получились, — кивнул Апраксин. — Против ничего и не скажешь, даже если захочешь.
— И с махиной[12] швейной дела обстоят точно также, — улыбнулся Гавриил Иванович, — той, что с февраля в малом цеху мануфактуры работает. Приводится в действие от одной ножной педали, но шьет так быстро да ровно — ни одна девица не угонится. Стежок к стежку. Ведь тоже его поделка? И тоже — сначала с бумагами возился, да считывал что‑то, а потом с мастеровыми сел и соорудил чудо–механизм.