— Ты молодец, — похвалил я его, — если бы он пикнул, нам не уйти.
Голощапов, верный своей привычке, засопел, видно, искал, кого бы поругать, но поскольку разговор шел о нем, он о себе и сказал:
— Какой там молодец? Я сам чуть не завыл, когда он меня, как мясную тушу, разделывал.
— Ты хорошо его перевязал? — спросил я Боткина.
— Одну рану, которая в боку, перетянул, а на другие бинтов не хватило — и его, и свой пакет потратил.
— Что ж ты не сказал? Пошли, ребята, надо поторапливаться, как бы кровью не истек Голощапов.
А Голощапов шутил:
— Она из меня не текёт, кровь-то, сухой я, как концентратная каша.
В траншеях нас встретили тревожно.
— Ну, как? Все живы?
— Раненых не оставили?
— Флаг приволокли?
— Вот молодчаги!
Растроганный Арбузов, не стесняясь окружающих, обнял меня, тискал и прижимал к своему огромному мягкому телу. Командир тоже стоял рядом с комиссаром, дожидаясь своей очереди высказать благодарность.
Когда первая радость улеглась, комиссар обратился к командиру:
— Ну, Анатолий Петрович, теперь их нужно хорошенько покормить, пир устроить. Этим займусь сам. — И, повернувшись ко мне, добавил: — Я с вами, чертяки, суеверным стал — не разрешил тыловикам ничего для встречи готовить, говорят, примета плохая. Идите отдыхайте, а мы будем готовиться вас чествовать.
«Чествование» проходило в обеденное время в овраге около кухни, где готовили пищу для работников штаба. Присутствовало все командование полка. Нас посадили за настоящие столы, поставили перед нами тарелки, накормили борщом с копченой колбасой, гречневой кашей с ароматным мясным соусом. На столе стояли миски с раздобытыми где-то для этого случая солеными огурцами и белыми головками очищенного лука. Для апреля месяца огурцы, хоть мятые и пустые в середке, все же были невидалью. Водку не ограничивали фронтовой стограммовой нормой. Но ребята пили сдержанно — стеснялись начальства. Внимание командиров, спокойное, шутливое настроение за столом были особенно приятны после передряг и волнений прошлой ночи.
Природа вокруг тоже выглядела празднично. Отражение яркого весеннего солнца вспыхивало в звонких ручьях, на них невозможно было смотреть — резало глаза. Апрельский снегогон катил вовсю, от теплой, обнажившейся земли поднимался пар, в низинах все шире разрастались лужи. Зима отступала на последние рубежи — пористый мокрый снег держался еще в лесочках, оврагах да зарослях кустарника. В васильковом небе летели белые золоченые облака. Пахло землей и талым снегом, а от леса ветерок приносил горьковатый терпкий запах почек.
Я чувствовал обновление не только в природе, что-то сегодня менялось и во всех окружающих.