Она всегда трогала ее больше всего, эта благодарность матерей. И не в простой человеческой слабости дело. Все гораздо выше. Это была самая бесхитростная оценка ее поиска пути к рассудку и сердцу «трудных» детей.
Чеботарева тогда вбежала с таким всплеском радости, что забыть это сейчас было просто невозможно.
— Клара Сагындыковна, может, его привести сейчас сюда?. — спросил командир оперативного отряда.
Он ожидал от нее ответа, а она все еще не могла отделаться от мысли о том, как бурно реагировала мать, что Славка вернулся другим. И хотя по опыту знала, что еще рано ставить точку, все же она тогда не могла не поддаться этому радостному порыву.
«Привести сейчас?..» — подумала она.
— Пожалуй, не надо… — проговорила вслух. Ей не хотелось начинать опять с объяснений и обещаний. Надо было подумать о чем-то другом, что было еще не испытанным, как врачу, меняющему лечение.
Славку она увидела первый раз год тому назад, когда пришла к ним на квартиру. Чеботарева, оторвавшись от стирки, повела ее во двор.
— Вот, смотрите! — сказала она, показывая на крышу дома. — И так целый день! Голубями занимается, а книг не раскрывает, учиться не хочет… Мне в школе говорят — энергии у него через край, направить ее нужно в настоящее русло. А как ее направишь? За хлебом не допросишься сходить. Пришла с работы, за стирку принялась, а он с чердаков с этих в темноте только спустится и за стол — есть ему подавай!
— Славка, слазь! — крикнула она наверх.
— Не надо! — сказала Клара Сагындыковна. Она мучительно раздумывала над тем, как помочь, и не только матери, а еще больше самому Славке. Добиться, чтобы он слушался и посещал школу, было еще не так трудно; сложнее, чтобы общество не получило потом лицемера или труса. Тут нужна была целая система воздействия. Как педагог по образованию она понимала тут всю запущенность воспитания, и как инспектор детской комнаты милиции предвидела, какие последствия могут быть. Одним, даже решительным, действием, здесь не поможешь.
Вопрос о нем решался на совете общественности. Он был самой подходящей для отряда кандидатурой: физически развитый и возраст — пятнадцать лет, такому уже все по силам. А там работать придется. Студенческий строительный отряд впервые тогда за такое дело брался. Это был еще эксперимент. Поэтому не хотелось, чтобы поломали зубы на каком-нибудь «орешке» и загубили бы полезное дело, и не хотелось, чтобы была задача облегченной. О Чеботареве спорили.
— Этот фрукт уже для колонии созрел, — возражал против него желчный представитель общественности, — а вы его к студентам! Вы же сами с ним справиться не можете…