— Я думал об этом.
— Но и я в том же положении, что и ты. Гений без путеводной звезды. Я не верю ни в нации, ни в государства. Я вообще ни во что не верю. Только в некоторых людей. Когда я услышала, что Гуннар убит, то с отчаяния готова была обратиться к Лорану Кайзериту. Как оказалось, он ничтожный человек. Теперь я могу верить в тебя, Джонас. Вместе мы станем непобедимой силой. В нас будут нуждаться, у наших дверей будут толпиться люди, нас станут просить и умолять. И мы сами сможем решать, кому продавать свои услуги. По высшей цене. По самой высшей. Только это имеет значение. Остальное не важно.
Она поднялась на цыпочки, словно собираясь его поцеловать, и заглянула ему в глаза:
— Я всегда буду прикрывать тебя сзади, защищая твои слабые места. С моим умом и твоей силой — кто сможет нас победить?
— Да, это будет довольно трудно.
Он разнял ее руки и потянулся к своим трусам.
— Неужели ты не понимаешь, милый? Это заложено в самой нашей природе: если мы не станем работать вместе, значит, будем работать друг против друга. Тебе придется уничтожить меня, или я должна буду уничтожить тебя. Джонас, дорогой мой, мы не должны этого допустить.
Уайлд застегнул часы и надел через голову медальон со святым Христофором.
Она вздохнула:
— После всего, что случилось, после всего, что ты узнал, ты по-прежнему считаешь это задание важным?
— После всего, что случилось, и после всего, что я узнал, я считаю это задание еще более важным.
— А Кайзерит?
— Надо попробовать.
Она вошла в хранилище, нашла пачку сигарет, закурила две и вставила одну из них ему в рот. Он подумал, что, похоже, она уже бывала здесь раньше. Сев на кровать, она смотрела, как он заканчивает одеваться. И вдруг задала вопрос, который и его мучил:
— А как насчет причин, по которым Лондон послал тебя в Копенгаген?
— Они меня очень интересуют.
— Но ты по-прежнему выполняешь их приказы. — Она погасила недокуренную сигарету. — Твои руки разбиты и, считай, бесполезны. Ты сам это знаешь.
— Может быть, мне удастся восстановить одну из них.
Он натянул толстый свитер Кристофера Моргана-Брауна.
— Джонас! Я тебе помогу.
Он взял ее за подбородок и поднял голову, чтобы поцеловать в губы:
— Прекрасно, но для начала тебе лучше одеться. Иначе тебе будет трудно сконцентрироваться.
Она удержала его за рукав:
— Но потом мы не вернемся в Лондон. Обещай мне это.
— Сначала надо сделать дело, дорогая.
— Дело. Всегда эти дела!..
Она взяла еще одну сигарету и повернулась к нему спиной. Уайлд вышел в коридор. Клаус Эрнст лежал на полу, кровь стекала по его подбородку. Уайлд пересек весь коридор, напрягая мышцы, но на всем этаже никого больше не было. В лифте он нажал на «подъем» и прислонился к стене кабинки. Вестибюль был пуст, но свет еще горел. Не было слышно никаких звуков, кроме позвякивания стеклянных колокольчиков в передней комнате. Было двадцать минут четвертого.