Хабаров нервно рассмеялся.
– Тебе придется мне ответить. Поверь! Прямо в лоб! Без сантиментов.
Тасманов украдкой вытер глаза.
– Сколько?
Взгляд Хабарова был жестким. Тон вопроса не допускал возражений.
– Месяца два. Смотря, какое сердце. Бывает, живут дольше. Черт! Это преступление!
– Спасибо!
Хабаров посмотрел на часы.
– Прости, мне ехать пора. У меня встреча, которую ни пропустить, ни отменить я не имею права.
Из-за пробок на похороны Василия Найденова он опоздал. Когда Хабаров подъехал к кладбищу, процессия уже разъезжалась. Люди в погонах, люди в штатском садились в автобус и в припаркованные у ворот кладбища на расчищенной от снега площадке машины.
Шум моторов всполошил окрестных ворон. С пронзительными криками они кружили над головами. Это действовало на нервы.
По главной аллее он пошел вглубь кладбища.
– Хабаров! Подождите.
Он обернулся и увидел Гамова.
– Здравствуйте, генерал.
– Здравствуйте. Я думал, вы приедете раньше.
– Обстоятельства.
– Да. Да…
– У вас дело ко мне?
– Вы были другом Василия. Он вас очень ценил и…
Хабаров не дослушал.
– Какая теперь разница?
Он отвернулся и пошел по заснеженной главной аллее в конец кладбища. Он был совершенно один. Он шел медленно, сосредоточенно глядя куда-то вдаль, слушая шепот ветра в кронах берез и мерный скрип снега под ногами.
Свежую могилу Хабаров увидел издали. Увидел и сбавил шаг. Мерзлые комья рыжей глины, то маленькие, то большие, были свалены продолговатой горкой – рыжей кляксой на белом снегу. Горка была неуклюже прикрыта четырьмя венками и еловыми ветками. Между венков стояла серая металлическая табличка с написанными коряво черной краской номером и фамилией.
Хабаров достал телефон, набрал номер.
– Реваз? Хабаров. Приветствую тебя, дорогой! Я тут вспомнил, у тебя мастерская по изготовлению памятников есть. Заказ срочный. Черный гранит: памятник, гробница. Реваз, и чтобы установить. Здесь глина, так что песку придется подвезти. Я завтра заеду, привезу фотографию и текст, рассчитаюсь. Спасибо. Увидимся.
Он опустился на колени перед могилой.
«А у меня планида до девяносто одного дожить. Цыганка нагадала… Не дрейфь, командир, прорвемся! Никто, как Бог и маленькие боженятки…» – улыбающееся лицо друга стояло перед глазами.
– Что ж они тебя, подполковник Найденов, как бомжа-то…
Защипало глаза. Он поднял взгляд к небу.
Низкие серые облака, гонимые ветром, бесконечной вереницей все плыли и плыли за горизонт. Неспешно падал снег, укрывая белым саваном замерзшую без тепла землю. Крепчал мороз, отчего воздух делался легким и прозрачным. Вдалеке, через поле, черной стеной шумел лес, а справа пестрой лентой четырьмя потоками вливалось в город перегруженное шоссе. В городе бурлила жизнь: суета, дела, события… Люди не перестали любить и ненавидеть, страдать и мстить, маяться и окунаться в страсти, не перестали надеяться, не перестали предавать, искать легких путей, они не стали лучше или хуже. Все было, как всегда. Все и дальше пойдет заведенным порядком. День по-прежнему сменит ночь, за зимой обязательно придет весна, за молодостью наступят зрелость и старость. Оттого, что