– Саша болен, – наконец, выговорила она.
– Тогда чего ты тут сидишь? Тебе надо быть рядом, ухаживать за ним, – сказал отец.
– У него рак. Он улетел в Приморье. Умирать…
Отец встал из-за стола и молча стал ходить по комнате туда-сюда. Мать застыла, скорбно прикрыв рот рукой. Так прошло какое-то время.
– Что врачи говорят? – нарушил общее молчание отец. – Как-то это лечится? У нас сосед из девяносто шестой квартиры уже лет двадцать пять с раком живет.
– Алеша созвал целый консилиум… Они говорят, лечить поздно. А я… Понимаете, я убеждена, что он поправится! Мама, я бы знала! Папа, я бы чувствовала! Мне никто не верит. Все сумасшедшей считают. Алеша говорит, что это защитная реакция психики такая. Но я же знаю, что всё будет хорошо!
– Да… Дела… – невесело заключил отец.
– Понятно, почему ты такая худенькая стала, – едва скрывая в голосе слезы, произнесла мать. – Испереживалась вся…
Тасманов недовольно глянул на супругу.
– Цыц ты! Слез твоих нам не хватало!
– А я думаю, к лучшему это! – выдохнула мать.
– Что к лучшему?
– Что сейчас. Кто он тебе? Никто. Не супруг. А женились бы…
– Ты совсем, старуха, одурела! – выпалил Тасманов.
Он склонился к жене через стол и, глядя на нее с укором, постучал себе в лоб кулаком.
– Думай, мать! Думай хоть иногда, что говоришь!
– Думаю! Не нужны нашей девочке такие волнения. Линочка, другого себе найдешь! Ты у нас видная, красавица… Забудь! Вычеркни из памяти! Улетел? Прекрасно! Тебе хлопот меньше!
– Ну, дура! Дура, провалиться мне! – вспылил отец. – Не понимаешь ничего, так лучше молчи!
– А ты мне, старый, рот не затыкай! Раскомандовался! Даже если он поправится, все равно дефективный! Их облучают. Химиотерапию делают. После этого за ним надо ходить, как за дитём. Куда нашей Линочке такая обуза? А еще, не дай бог, ребенок от него будет! Нет, хорошо, что все случилось сейчас! Забудь, дочка. Не твое это. Бог тебя останавливает. Брось и забудь! Давай рюмочку налью.
– Сколько живем вместе, а ведь не знал, с кем живу! – подбоченясь, вскипел Тасманов-старший.
– А этот Хабаров хорош гусь, нечего сказать! – всплеснула руками мать. – Линке голову морочил. Нет, чтобы честно про болезнь признаться. Все тянул, гаденыш! Сиделку искал. Гони его в шею от себя! Гони, Линочка!
Отец обнял Алину, поцеловал в щеку.
– Не слушай мать. Я ей сейчас ликбез устрою. Буду про жизнь объяснять.
– Это тебе, старому, надо объяснять, что ни один мужик не стоит даже единственной слезиночки нашей дочери!
– Этот стоит, – очень тихо произнесла Алина.
– Что? – переспросила мать.
– Я ждала поддержки, мама. Мне так она была нужна! Я надеялась, что здесь, в этом доме… – Алина встала из-за стола. – Спасибо за обед. Мне пора!