Вот и низенькая, сработанная из корабельных цепей ограда. С фотографии на черном гранитном обелиске смотрит улыбающееся лицо. Он, Генка Малышев, действительно, и в жизни был таким – веселым балагуром. Умел радоваться искренне, по-детски, каждому пустяку, даже тому, что порою мы не замечаем: солнечному дню, голубому бездонному небу, инею, искрящемуся на ветках. У него был редкий дар быть преданным другом. Он умел гордиться успехами друзей. Он не был созерцателем, умел работать, реализуя свои самые смелые планы. Его карьера была стремительной, яркой. Окружающих он заражал своей энергией, умением держать удачу за хвост, каждым прожитым днем доказывая эзопову мудрость о том, что жизнь, как басня, ценится не за длину, а за содержание.
Генка погиб пять лет назад, спасая троих тонувших мальчишек, вздумавших путешествовать по хрупкому апрельскому льду. Он нырял, искал их, переправлял к берегу подоспевшим людям. Вытащил всех троих. Последнего оставил на льду, у кромки полыньи. Сил выбраться самому уже не было.
Когда Малышева не стало, никто не хотел в это верить.
Хабаров зашел в ограду, опустился на низенькую скамеечку.
– Здравствуй, – тихо выдохнул он. – Это я …
Коснувшись подбородком сомкнутых рук, он неподвижно смотрел на фотографию: все, как всегда: красивая, открытая улыбка, умный проникновенный взгляд и лучики-морщинки у внешних уголков глаз.
– Лица находятся в соответствии с мыслями, а одежда – с потребностями. Это изрек Гейне, – как-то сказал ему Генка. – Ты у меня, Сашка, великолепен! У тебя лицо гладиатора. Таких больше не делают!
Малышев был на редкость терпимым человеком, умевшим принимать людей такими, каковы они есть. Он не замечал их слабостей, но не из показной воспитанности, а из свойства людей с большим сердцем воспринимать эти слабости, как свои собственные.
Они познакомились на юношеском первенстве Союза по боксу, когда еще оба учились в школе. Решающий бой, бой за первое место, как раз состоялся между ними – Хабаровым и Малышевым. Хабаров помнил, как перед боем он снисходительно разглядывал провинциала – щупленького светловолосого паренька, с неестественно голубыми глазами – и как несколько минут спустя этот «провинциал» легко и технично уложил бравого, самонадеянного, не знавшего поражений москвича Хабарова. Хабаров тяжело переживал поражение. Не потому, что проиграл, а потому, что его завалил какой-то «дохляк», «маменькин сынок», «отличник». Он был зол, раздражен и не сразу заметил, как в раздевалку зашел победитель.
– Здравствуй, меня Геной зовут, – радушно улыбнулся он и протянул руку. – Ты здорово дрался. У тебя техника превосходная, воля железная. Хотел познакомиться с тобой.