Разозлившись на Минаса, попыталась сесть, но он удерживал меня.
— А ты чего не заступился? Раз такой храбрый, — съязвила я, хотя понимала, что не права.
Брюнет тут не при чем, я сама во всем произошедшем виновата. Могла же отказаться, но мне захотелось не отставать от компании.
— Я не мог, — спокойно ответил Минас, подминая меня под себя, и навис сверху, чуть вдавливая в кровать. — Меня же не было с вами, и к ректору не вызывали. Поэтому я там только подслушивал и подглядывал.
В тот миг я поняла, что влюбилась в эти веселые глаза и радостную улыбку. Губы его мягкие и такие горячие обожгли и дарили тревожное чувство, болезненно сжимающее мое сердце. Сколько времени мы самозабвенно целовались, даже не догадывалась, но прервал нас Артемид, который схватил Минаса за плечо и пытался его скинуть с меня.
— Прекрати, — крикнула я, вставая на защиту любимого.
— Аулерия, ты же не знаешь, кто он! — словно взбесившись, кричал на меня мой друг. — Он — темный!
Тогда еще не было войны, но уже многие разделились на два лагеря. Артемид с самого начала был ярым противником темных. А я не понимала, чего нам с ними делить. Не придавала значения косым взглядам на любимого. И вскоре его вынудили покинуть академию. Так мы и расстались. Душа моя разрывалась на части от тоски. И только поддержка друзей помогла мне не скатиться в пучину отчаяния. А еще поддерживали заверения Минаса на прощание, что мы все равно будем вместе.
— Аулерия, пора просыпаться, — кто-то легко тряс меня за плечо.
С трудом открыв глаза, увидела, что это Минас. Он сидел рядом, переодетый в черную рубашку.
— Сколько времени? — удивилась я.
Посмотрела на окно, за ним была непроглядная тьма — еще ночь. Обернулась к Минасу, не понимая, зачем он меня разбудил.
— Пора, уже полночь, — подгонял меня любимый, — надень вот это платье.
— Что пора, — я все еще пребывала в замешательстве, даже не сдвинулась с места.
Потерла глаза, пытаясь собраться с мыслями.
— Свадьба, любовь моя. Наша свадьба. А ты ее сейчас проспишь.
— А почему ночью? Завтра днем никак? — идти куда-то совершенно не хотелось, я даже подумывала перевернуться на другой бок и проспать до утра.
— Аулерия, какая же ты соня. Вот нисколько не изменилась. Если сама не переоденешься, то это сделаю я с большим удовольствием, — голос соблазнял, заставляя представить, как он это будет делать.
Резко распахнула глаза. Минас опять подшучивал, тихо посмеиваясь надо мной.
— Хорошо, отвернись, — сдалась я и села.
Потом передумала и легла, плотнее укутываясь в одеяло. Стала под ним снимать с себя платье, запутываясь в подоле. Мне было ужасно стыдно раздеваться перед мужчиной, пусть и любимым, но все равно — стыдно.