— Вы Римма Павловна? — попытался он остановить её.
— Не могу вас принять, — бросила она на ходу.
— Стойте! — закричал он. — Знали ли вы Марину?
— Знала, — ответила колдунья, открывая другую дверь.
Он втиснулся в офис типа бухгалтерского: дисплей, шкаф с папками, телефон, факс, принтер, стол, кресла — всё современное. Магией здесь и не пахло — здесь пахло бизнесом. Она пятилась в ярком свете, блеск её диадемы слепил глаза.
— Что с вами?
— Не подходите!
— Я враг вам?
— Охранник!
День назад он посмеялся бы. Теперь испугался, даже вспотел.
— Не надо, — попросил он.
— Да. — Она уперлась задом в стол, отводя назад руку.
— Не понимаю… — сказал он.
— Вам ведь гадали… — напомнила Римма Павловна. Отчество ей явно не шло - из-за молодости.
— Мне гадали… Помню, что нагадали: я неудачник, в тридцать пять лет пик успехов, далее спад — до самой смерти.
— И… что вы сделали?
— А ничего… Боитесь? — Он усмехнулся ей и вдруг почувствовал на плечах чью-то тяжесть. Он инстинктивно дёрнулся — охранник сполз по стене, откинутый, словно молотом.
— Я его едва тронул… — объяснил Девяткин и отлепил пальцы Риммы от кнопки. — Но зачем вы его вызвали??! Что я сделал?!
— Вы знали о вашей силе?
— Силе? — Он удивлённо сжал ей локоть.
— Не надо! — вырывалась она, но смотрела не в его лицо, а под ноги.
— Я что, чумной? Не разыгрывайте, чёрт, пьес! Я пришел не на магический сеанс, не надо тайн и недомолвок, я за них денег не платил! — Но, увидев своё лицо в зеркале на стене, отчаянно злое и бледное, он сказал: — Простите.
— Вы, — она сделала от стола шаг, — уходите?
— Нет. Но скажите, что именно вас пугает… — Заметив, как шевельнулся охранник, он связал ему за спиной руки скотчем, скотчем же залепил рот. — Скажите… Хоть… я не за тем пришёл.
— А то, что вы потом меня обвините, — отозвалась она, — в ваших бедах… Мне сказать нечего, у вас всё… прекрасно.
— Врёте!
— Вам ведь гадали. Всё так и есть.
— А как «так»?! Смотрите в глаза! — прикрикнул он.
Она рассматривала пол.
— Издеваетесь? — произнёс он. — Или же набиваете цену?
— Всё началось, — бормотала она, — то, что вам гадали.
— То есть моя судьба летит под откос?
— Весь мир, — сообщила она. — Весь мир.
— Вы это видите?
— Вижу… Это многие видят, это не новость, об этом уже пишут.
— А что со мной? — скривился он. — Сглаз? И я буду должен ходить к вам, каждый визит полета долларов?
— Я не смогу вас вылечить…
Девяткин, приблизившись, схватил её за плечи.
— Что со мной? Что? Какая-нибудь не та структура?
— Если честно, — она дрожала, и он чувствовал эту дрожь, — в вас нет структуры.
— Глупость какая, — сказал Девяткин. — Я ведь имею форму, а любая форма поддерживается структурой. И если формой я человек, — я и структурно человек… Вы лжёте, чтобы запугать меня? — Его голос звучал все тише, лоб покрывался потом. — Знаете… нет, вы не видите ничего, ваш промысел — только гипноз; вы внушаете все, что вам нужно, лишь бы обращать клиентов в дойных коров.