8 ноября 2232 года. Планета Венетия, Внутренняя Сфера.
— Мы прибыли мисс, — осторожно коснувшись ее плеча, сказала стюардесса.
Капитан-лейтенант Хелена Кройчек рассеянно поблагодарила девушку. Вот она и дома, как странно. Вернулась и более не служит в наземных мобильных силах Земной Федерации. До окончания заявленного срока контракта она не добрала каких-то восьми месяцев. А ведь давала клятву прослужить весь срок, и твердо намеревалась ее сдержать. Так говорила своему отцу, и говорила бывшему руководителю военного ведомства генералу Дункану МакАллену, но в первую очередь так она говорила самой себе. Сдержать, чтобы не случилось, но не смогла, обстоятельства оказались сильнее. После выхода из состава Федерации девяти миров, в том числе ее родины планеты Венетия у нее попросту не осталось выбора. Если у других пилотов с девяти миров вошедших в Ассоциацию Свободных Систем, какой-никакой, а выбор еще оставался, то у дочери канцлера Венетии выбора не было. Хелена вздохнула. Клятва осталась в прошлом, как и погибший генерал МакАллен которому она клялась. Со смертью генерала Земная Федерации разительно изменилась, и их новым лидерам верность Хелены принадлежать уже не могла. Как не могла ее верность принадлежать убийце прежнего лидера консулу Шэннон МакКинли.
Она сошла по трапу и сразу заметила большой роскошный аэрокар белого цвета. Ее отец Бартоломео Кройчек канцлер Венетии всегда отдавал предпочтение белому цвету. Многие считали его слишком мягким человеком для столь ответственного поста. Но как раз Хелена была одна из тех, кто хорошо знал, за внешней мягкостью скрывается очень умный и твердый духом человек. Умеющий безошибочно угадывать, когда следует быть жестким, когда проявить гибкость, а в каких случаях оставаться мягким и терпимым. И он отнюдь не из-за бесхребетности, как поговаривали завистники, удерживал за собой высший пост в колонии уже больше двенадцати лет. Отец стоял рядом с машиной, в белых официальных одеждах со всеми регалиями, полагающимися канцлеру. Увидев ее, он тепло улыбнулся. Она подошла к нему, и отец крепко обнял ее.
— Здравствуй мой любимый и бесстрашный воин, здравствуй моя милая дочь. Мне жаль, что из-за меня ты нарушила свою клятву.
— Здесь не о чем жалеть отец, с некоторых пор эта клятва потеряла смысл.
— И все же я тоже виноват.
— Совсем нет, отец.
Хелена села на заднее сидение роскошного аэрокара канцлера. Отец доброжелательно улыбнулся, еще раз обнял ее и, удерживая за плечи, внимательно осмотрел, как будто ища невидимые душевные раны.
